Антон Шлыков расхохотался, а Геннадий Галыгин, напротив, помрачнел и задумался над вечным вопросом: "Если жена изменяет мужу, всегда ли в этом виноват муж?"
— Кого г-н Павлов определил себе в секунданты? Есть ли у тебя его телефон? — спросил Шлыков, перестав смеяться и придав лицу серьезное выражение.
— Секундант приедет через пару часов. Его зовут Николай Гаврилович. Я назначил ему встречу в кафе "Лермонтов" в известном вам "Муравейнике", — сообщил Галыгин и нервно поежился, так как до него снова дошло, что стреляться все-таки придется.
— Ничего, не дрейфуй. Как-нибудь разберемся! — обнадежил его Андреев и похлопал его по плечу, а Шлыков поднял настроение, вспомнив подходящий анекдот про поручика Ржевского: "Скажите, поручик. Вы когда-нибудь стрелялись на дуэли из-за бабы? — Из-за дерева бывало-с, но из-за бабы не помню".
До встречи с секундантом оставалось чуть меньше часа. Посему ненадолго прервемся, чтобы познакомить читателя с продолжением новеллы "ЭП-Мастера", посвященной странствиям главного героя в неведомые времена по бескрайним просторам Северного Забайкалья.
Я говорю, что время, как вода
течет меж пальцев на песок остывший,
и сквозь песок уходит в никуда…
И если Лета — все-таки река,
что разделяет два столь разных мира,
ее поток — теряется в веках.
Но есть река, что не имеет дна,
чьи берега теченья не стесняют…
Приходит срок — в ней тонут имена.
Ее вода прозрачна и темна,
и все она собою заполняет
и между строк и в музыке слышна.
И дважды в эту реку не войти,
и нет пути к таинственным истокам,
где Время спит, свернувшись в плотный кокон
У Вечности на каменной груди.
М. Катыс
I
Наступила дождливая и прохладная осень. Впереди была морозная и снежная зима. Для колонистов, привыкших к мягкому морскому климату, это должно было стать серьезным испытанием. Теплой зимней одежды и обуви практически не было ни у кого. У тунгусов-оленеводов удалось выменять войлок, из которого женщины пошили две пары сотен зимних сапог.
Из шкур убитых оленей, волков и медведей шились теплые шапки и куртки, но на всех меховых и кожаных изделий не хватало, поэтому Павлов обратился к Толемей-хану с просьбой наведаться на Красные Камни в гости к орландам и договориться о покупке большой партии зимней одежды и обуви. В ответ Толемей-хан рассмеялся и сказал, что на деньги орланды ничего не меняют, а только на оружие, холсты, шерстяные и шелковые ткани и ювелирные изделия.
Павлов вспомнил про изящные золотые украшения и шелковые платья девушек из гарема и провел с ними собрание на тему: "Лучше встретить суровую зиму в теплой одежде, но без украшений, чем с украшениями, но с голым афедроном". Девушки поняли его правильно и добровольно внесли в общественный обменный фонд свои шелковые платья, золотые кольца, браслеты, серьги и диадемы.
