Теперь Норивал лежал на спине, чистый, голый, с закрытыми глазами. В его руки, сложенные на животе, кто-то из женщин вложил несколько цветков. Одна свеча горела в изголовье, вторая — в ногах. Чечеточники и Флетч сидели на простых деревянных стульях. Дона Журема принесла им полную бутылку виски и удалилась, притворив за собой дверь.
Они просидели два или три часа. Толстые свечи уменьшились на несколько сантиметров.
На бутылке не было мерной ленточки. Каждый следующий глоток мог оказаться последним. Флетч уже три или четыре раза прикладывался к бутылке.
— Мы должны что-то сделать, — внес предложение Титу.
— Мы должны увезти его отсюда, — Тонинью глотнул из бутылки, посмотрел, что виски осталось на донышке, и передал бутылку Титу.
— Мы должны устроить для Норивала другую смерть, — продолжил свою мысль Тонинью.
— Сжечь прошлое, — согласился Флетч. — Это в духе нации.
— Однако, — Тонинью подмигнул, — люди узнают.
— Да, — Титу передал бутылку Флетчу через Норивала. — Люди узнают, как умер Норивал.
— Но не его мать, — подчеркнул Тонинью.
— Не его мать, — повторил Титу. — И не его сестры.
Какое-то время они молчали. Флетч держала бутылку в руке.
Мерцали свечи, Норивал не дышал.
Сквозь открытое окно доносился шум дождя.
— Мы должны что-то сделать, — снова прервал молчание Титу.
— Очень важно избежать вскрытия тела, — изрек Тонинью. Язык у него начал заплетаться.
— Да! — признал Титу мудрость своего друга.
— Потому что в животе у него пиво и таблетки.
— Достойная смерть, — бормотал Орланду, не раскрывая глаз, уткнувшись подбородком в грудь. — Одна на десять миллионов. Наш добрый Норивал.
Еще не стемнело, но из-за низких облаков в комнате царил полумрак, нарушаемый лишь двумя яркими язычками свеч.
— Его яхта, — вставил Тонинью.
— Да, — Орланду печально покачал головой. — Его яхта. Кому теперь понадобится его яхта?
— Именно, — согласился Тонинью.
— Что именно? — не понял Титу.
Флетч глотнул виски и передал бутылку через Норивала Орланду.
— Все ясно, — продолжил Тонинью. — Норивал умер на своей яхте.
— Я думаю, у Норивала нет претензий к тому, как он умер, — возразил Орланду.
— Но мы можем сказать, что он умер на яхте, Орланду, — резонно заметил Титу.
— За бортом яхты, — поправил его Тонинью. — Он умер за бортом яхты. Утонул. Тогда не будет никакого вскрытия.
— Да, — Титу поник головой. — Бедный Норивал утонул. Хоть этим порадуем его мать.
— Вы все — психи, — высказал свое мнение Флетч.
— Но, Тонинью, как мы переправим Норивала на его яхту? — спросил Титу. — Она у причала. Там ворота. Охранники. Ворота всегда охраняются.
