Журема не рассмеялась. Тонинью она ответила по-португальски. По выражению ее глаз, лица, голосу чувствовалось, что она настроена на серьезное обсуждение возникшей проблемы.
— Потому что, — пояснил Тонинью, — мой друг — труп. Частично труп. Эта его часть не знала женщины уже сорок семь лет. Ясно же, что мы должны разбудить вселившуюся в него душу, если хотим, чтобы он сказал нам правду о своей смерти.
— Тонинью! — воскликнул Флетч.
— Я не шучу, — заверил Журему Тонинью.
Журема подошла к шезлонгу, на котором сидел Флетч. Наклонилась. Положила руки ему на грудь, перенеся на них часть своего веса. Сильно надавила, затем ее руки соскользнули вниз, на живот под полотенце. Потом она подняла руки и расхохоталась.
— Мне кажется, он живой. Если другая его часть такая же здоровая…
Флетча словно обдуло холодным ветром. Он поправил полотенце.
— Ты видишь, как все непросто, — Тонинью нахмурился. — Так как же ты сможешь помочь моему другу?
— Тонинью, перестань. Это уж чересчур.
— Труп для моего друга. Молоденькую, симпатичную покойницу.
— Тонинью, это не смешно.
— Возможно, во вторник, — ответила Журема. — Во время Карнавала кто-то обязательно умирает.
— Подбери хороший труп, — напутствовал ее Тонинью.
Журема вперевалочку направилась к дому, что-то сказала Тонинью по-португальски, неожиданно наклонилась и вырвала какой-то сорняк, затем поднялась по ступенькам и скрылась за дверью.
— Во вторник, — пояснил Тонинью. — Во вторник для тебя будет труп молоденькой девушки.
— Тонинью, я надеюсь, это еще одна из твоих шуток.
Но Тонинью внезапно сменил тему.
— Твой друг, Теудомиру да Коста — очень уважаемый человек.
— Я виделся с ним сегодня утром, — Флетч наблюдал за солнечными бликами на плечах плавающего Титу. — Он дал мне ценный совет. Особенно, в свете нашего разговора.
— В этой стране семьдесят процентов бизнеса контролируется государством. Чтобы преуспевать, как преуспевает Теу, надо обладать незаурядными способностями. Послушай, говорят, в Северной Америке есть машины с двигателем, который называется «наклонная шестерка». Не сможешь ли ты объяснить мне, чем он так хорош?
Флетч рассказал Тонинью все, что знал о «наклонной шестерке», особо подчеркнув исключительную долговечность этого двигателя. Он сидел в горах над Рио-де-Жанейро, всматривался в солнечный свет, чувствуя, как глаза сходятся у него к носу. И дело тут было не в кашасе. Выпил он не так уж и много. То Тонинью серьезно рассуждал о некрофилии, а мгновением позже с той же серьезностью расспрашивал его о «наклонной шестерке», двигателе, о котором и в Штатах-то мало кто знал.
