— Значит, ты тоже считаешь, что его имя вымышленное или он его изменил?
— А ты? Да, я совершенно уверен, и более того, он сам пытался мне что-то об этом сказать. Зачем, как по-твоему?
Поезд дошел до станции и остановился. Несколько пассажиров сошли на безлюдную платформу. Никто не вошел в вагон. Они снова тронулись в путь.
— Он знал, что ты полицейский. А если Константин проживал у нас не на законных основаниях? Допустим, он — нелегальный иммигрант… Он понимал, что умирает, и хотел облегчить жизнь Рейчел. Узнав, что ты полицейский, он решил все тебе рассказать, чтобы ты ей помог.
Маркби покачал головой:
— Чтобы такой человек, как он, был нелегальным иммигрантом? Невозможно! Даже если он и въехал в страну не совсем на законных основаниях, он наверняка давно уже решил все свои проблемы! И потом, он ведь женился на англичанке! Должно быть, уже много времени прожил здесь. Встал на ноги, наладил свое дело… Нет, я не сомневаюсь, что он много лет назад раздобыл себе британский паспорт… — Маркби вздохнул. — Сначала он не понимал, что умирает, а потом вдруг понял. Почему для него вдруг стало так важно, чтобы кто-то узнал, как его зовут по-настоящему? Хм… Жаль, что знакомые Рейчел так быстро увезли ее. Я бы ее расспросил!
— Сейчас она не в том состоянии, чтобы отвечать на вопросы. Она обезумела от горя. Хорошо, что есть кому за ней ухаживать. Иначе мы бы от нее не отвязались! — Поняв, что рассуждает эгоистично, Мередит поспешила добавить: — То есть я хотела сказать…
— Я понял, что ты хотела сказать. И ты права — мы бы от нее не отвязались! Понимаю, это выглядит не слишком благородно, поверь, при таких обстоятельствах я бы ни за что не бросил ее в Лондоне в беде. Но я рад, что ею занялся кто-то другой.
Мередит посмотрела в окно. Сплошной мрак! Они выехали за пределы Большого Лондона, и дома с незанавешенными окнами остались позади, чему она даже обрадовалась. Поезд медленно шел среди полей. Справа вдоль железнодорожного полотна тянулась дорога, и время от времени темноту прорезали лучи фар. Театралы на другом конце вагона дремали, повесив голову.
Преодолев смущение, Мередит отважилась задать Алану давно мучивший ее вопрос:
— Вот ты говоришь: ты рад, что ею занялся кто-то другой. А что ты почувствовал, когда увидел ее с Константином? Ты не… заревновал ее?
Она вовсе не собиралась спрашивать про ревность, слова вырвались как будто сами по себе.
Маркби долго молча смотрел на нее. Мередит почувствовала, что краснеет. Жар поднимался снизу, заливал лицо. Она пробормотала:
