Ленка удивленно хлопала глазами, пытаясь разобраться, о чем говорят собутыльники:
– Эти стены слышали голос Высоцкого, а теперь им приходится довольствоваться загробной дичью. – Она положила голову на плечо Титова и пробормотала: – Пашенька, ты не возражаешь, если я сейчас начну активно пользоваться табуированной лексикой?
Следующий тост был за великий-могучий русский язык.
Расставаясь, они долго целовались и клялись в вечной дружбе. Фея долго фокусировала глаза на шелушащемся носе Титова:
– То есть ты можешь весь этот мир… того… окуклить по своему образу и подобию?
– Я все могу. Отвечаю! – Паша качнулся в сторону – падение задержала стена. – Только не знаю – как. Все получается авто… ма… ти… тически.
– А я?
– Что – а я?
– Я – могу? – У Феи не получилось вновь посмотреть на Титова. Она уткнула глаза в геометрический пейзаж паркета.
– Думаю, нет. Ты же. Же. Жи. Живая. К тому же, плод моего воображения. Прекрасный плод. Чего ты хочешь? Постараюсь тебе помочь.
– Проснуться – а-а-А-фрика стала гигантским заповедником. Как почетный хранитель Земли гарантирую: это – наилучшая перспектива для черного континента. И ваххабитов вместе с педофилами чтобы тоже не стало. Доллар пусть стоит пятьдесят копеек.
– А баррель нефти – пятьсот долларов. Не меньше. Губернатор Шварценеггер на паперти. И никаких виз для россиян. Договорились.
Они пожали друг другу руки.
Потом Фея тащила Ленку к метро. Ленка отчаянно ругалась матом. Потом как-то очень грустно спросила:
– Мы бабки-то срубили?
– Срубили, – успокоила Фея, догадываясь, что деньги в ее нынешнем состоянии уже не играют никакой роли.
Глава 3
Ох, и офигели же вы, братья по разуму…
Ленинград: «Мне бы в небо»
На следующий день Фея обнаружила в почтовом ящике причитающиеся десять тысяч.
«Тэкс-тэкс, дядя Викентий таки не хочет, чтобы я навестила его».
Она разложила купюры на старом пошатывающемся столе. Отсчитала одну кучку – снять приличную «однушку» где-нибудь на Университете; вторую кучку – положить в любимый «Садомазобанк». Оставшихся денег ей хватало, чтобы в следующую трудовую пятилетку поднимать так и не вернувшееся к ней настроение.
«Надо срочно купить что-нибудь. Поможет забыть о вчерашнем кошмаре».
На этой мысли она залипла почти на час – покупать ничего не хотелось.
«Итак, дела на сегодня. Первое: набить Викентию морду. Сначала просто набить – для восстановления морального равновесия. Потом – для профилактики нездорового вмешательства в жизнь безобидных русских девушек. Потом отдубасить, чтобы расшевелить на откровенность. Нет, плохой план…»
