— И зря вправил, на то и Курба, чтобы кривым ходить[1], и ты его не слушай, пока ничего не случилось, а лучше достань-ка из-под лавки кувшинчик с ракией. Давай-ка ещё выпьем, денёк сегодня предстоит знаменательный. Ты ведь помнишь, что сын господина Доринеску, гимназического наставника, сосватал давеча дочку судьи Соаре и пополудни поведёт её под венец. А потому пей и не гляди на доктора. Сегодня кто не весел, тот обидит молодых. Доктор — он зачем нужен? Только если случится чего. Вот допьёшься до больной головы или свалишься по пьяни в канаву, тогда и зови доктора, а пока не свалился, так и не вспоминай о нём. Давай, за счастье молодожёнов и побольше им деток, да чтобы и те не болели.
Он разлил ракию по чаркам, стражники пыхнули, залпом выпили и разом откинулись на спину.
— А дочка у господина Соаре и впрямь хороша! — нараспев произнёс первый стражник, глядя на облака, — а насчёт доктора ты всё же не прав. Он всегда дело говорит. Но сегодня и вправду выпить можно, святое дело! Не каждый день такая радость всему городу.
— Да, это ж надо такое подумать, ещё как будто вчера пешком под стол ходили, а теперь жених и невеста да как специально созданы друг для друга. Давай ещё по одной!
Я тем временем стою на месте, пытаясь соблюсти то, что я ведал о нормах приличия и полицейских законах. Не могу же я проявить неуважение к двум пожилым людям и просто так пройти мимо, да и устав им велит потребовать документ у путника, входящего в город. Места здесь неспокойные, разбойники частенько тревожат пастухов, то и дело нападая на стада и угоняя скот.
Стражники словно не замечают меня. Ах да, тот первый, который помоложе, счёл меня за видение. Ладно, пойду дальше, если они предпочитают веселье службе, то это их грех, а не мой. Меня точно тянет магнитом к этому городу. Он и правда такой ухоженный, такой уютный. Я так давно не обедал по-человечески, поищу трактир. Вперёд!
Илие Доринеску был не из робкого десятка. Несмотря на то, что его папаша служил наставником городской гимназии, Илие всегда был заводилой всяких школьных безобразий. Битые стёкла, битые физиономии однокашников даже упоминать не стоит. Случаи, когда в знак примирения с теми же однокашниками Илие организовывал налёт на чей-нибудь курятник (нередко целью становился и курятник судьи Соаре, его будущего тестя), дабы зажарить курочку в потайном гроте в горах и отметить начало нового мирного этапа в отношениях городской шпаны, не поддаются исчислению.
