Что бы там ни было, не хочу я думать о ней плохо. Мне в самом деле ее жалко.
Говорила ли Ирья (как-то нелепо называть ее все время по фамилии) с нашим директором, и если говорила, то о чем, я не знаю. Только вряд ли Руутхольм успел помочь чем-нибудь Элиасу: началась война.
Чертовски здорово, что Руутхольм взял меня, с собой. В батальоне пока что делать нечего. Он как боевая единица все еще формируется. Народу у нас все время прибавляется, комплектуются взводы и роты. Командиры хлопочут, составляют списки, знакомятся с бойцами, сортируют их и просеивают, ломают голову, куда кого назначить. Время от времени пошлют куда-нибудь двух-трех человек по ничтожному делу, а бывает, что и целую группу отправят. Основное занятие нашего брата- патрулирование улиц да караульная служба. Нийдас два дня пропадал, потом выяснилось, что ребята минировали элеватор.
Иногда устраивают нечто вроде учений. Я в армии не служил, мне бы очень не помешало, чтобы меня малость поднатаскали. Стрелять из винтовки могу, но ведь этого мало. Ученье никому не во вред. Кроме начштаба, старшего лейтенанта в старорежимном мундире, на котором нашиты знаки различия Красной Армии, среди нас нет, пожалуй, ни одного кадрового военного. Большинство, конечно, отслужило в свое время положенный срок и в бою не растеряется, но вряд ли нам хватит этого для выполнения серьезной задачи.
А какой задачи? Я даже и не знаю, чем должен заниматься истребительный батальон. Нийдас уверяет, будто истребительные батальоны созданы для поимки диверсантов и парашютистов. Может, оно и так. Поживем - увидим.
Название "истребительный батальон" звучит как-то слишком угрожающе. Мы ведь не истребляем, мы, наоборот, защищаем народ от фашистского истребления.
- Главная наша задача - истребление вражеских шпионов, диверсионных групп и парашютистских отрядов, поэтому наша часть и называется истребительной, - поучающе объяснил мне Нийдас. - В конце концов, не по имени судят о людях.
Заходил вчера вечером домой, встретил во дворе хозяина дома, и он сказал мне, что слишком я поторопился. Это он насчет истребительного батальона: сгоряча я, мол, вступил.
- Умный человек голову в огонь не сунет, - добавил он многозначительно.
Я лишь усмехнулся на это. Да и что мне оставалось: у нашего хозяина такие понятия, что его ничем не проймешь.
Каждый раз он учит меня уму-разуму и злится, когда я лишь ухмыляюсь. Вот и сегодня:
- Русские отступают, и не вам, необученным молокососам, остановить немецкие танки,
