Бессмертие - это бесконечность во времени, в то время как понятие индивидуальности предполагает единичное, т.е. нечто конечное и уникальное. Новые открытия в естествознании внесли существенные изменения в эту диалектику конечного и бесконечного, индивидуального и родового начал. Сегодня весь человеческий род уже не кажется таким бесконечным, как раньше. Создание атомного оружия показало, что существование человечества стало исключительно хрупким и непредсказуемым. Но глубина вопроса заключается не только в этом.
Философское постижение смерти и бессмертия состоит в осознании их как подлинных начал всего бытия. Естественно поэтому, чтобы философия прежде всего занялась этими непосредственными принципами бытия. Смерть и бессмертие постоянно повторяются и проявляются в бытии. Почти вся древнегреческая философия занималась поиском и обоснованием данных принципов. Философия Нового времени постепенно поднялась до того, чтобы уяснить эти принципы, так сказать, в их истинной чистоте (в этом особенно много преуспели Кант и Фихте).
Если все процессы в мире свести только к смерти и бессмертию как абсолютным противоположностям, то ни смерть, ни бессмертие, ни то и ни другое не будет являться истинным началом бытия. То же самое относится и к жизни как силе, являющейся единственным принципом как материального, так и духовного мира. Поэтому необходимо обратиться к тому, что существует до бытия и как бы над ним. Таким ближайшим к бытию нечто может быть только совершенная свобода в отношении бытия, что невозможно ни для бессмертия, ни для смерти. Ведь бессмертие увязает в бытии настолько, что перестаёт выступать в качестве потенции, а смерть, напротив, обратится в чисто сущее, сбросив с себя всякую потенциальность. Жизнь, взятая сама по себе, также не может выступить в качестве подлинного начала, поскольку её истинное предназначение заключается в постоянном трансцендировании за границы устоявшихся культурных форм.
Если и возникает какое-либо бытие, то оно возникает лишь в следующей последовательности: рождение->жизнь->смерть--->бессмертие. Но последний переход может и не состояться, если жизнь не рассматривается в качестве нечто такого, в чём должны встретиться все три рассмотренные нами выше потенции. Главная особенность всех живых систем и состоит как раз в том, что они не стремятся даже к тому, чтобы стать совершенными, если не могут в то же время достичь этого совершенства как свободного состояния, как свободы действительно быть и действительно не быть, свободы действовать и не действовать, свободы выражать и не выражать себя вовне. В данном случае свобода выступает как некое слепое желание или как то "пра-бытие", о котором Шеллинг говорит как об истинном центре, "от которого все земные существа постепенно отдаляются" (См.: Шеллинг Ф.В.Й. Система мировых эпох. - С. 251). Животные ещё продолжают удерживаться этим центром, но человек уже выступает для самого себя как своя собственная душа. Эта душа трепещет, вибрирует, колеблется между тяготением к бытию и тяготением к небытию. Отсюда же можно видеть и то, что чем больше в твари тварного, тем более она выказывает это колебание; уже первое возникновение указывает на вибрацию; вибрация, приведённая к устойчивости, - это пульс, который представляет собой уже начало более высокой жизни" (См.: Там же).
