Показала мне свинцовую медаль с ее профилем, сказала, что любит ее. Я заметил, что профиль тяжел.
"Это мне и нравится... Это придает "античности"...
25.01.1925
Потеряла, выронив из муфты, на улице свою туфлю - из единственной имевшейся у нее пары.
АА недавно предлагали (Рыбаковы?) ехать с ними за границу. АА отказалась.
5.02.1925
"Один Эйхенбаум другого Эйхенбаума Пушкиным по Лермонтову побьет...
...всего 5 слов, из них два ваши...".
"Ну, знаете, к ним можно такие три слова прибавить!"
25.02.1925
Выступала с чтением стихов на литературном вечере (организованном Союзом поэтов совместно с Кубучем) в Ак. Капелле. Приехала после начала. Сразу же вышла на эстраду, 4-й по порядку (1. К. Федин - отрывок из рассказа "Тишина"; 2. К. Вагинов; 3. Н. Клюев) - прочитала следующие стихи (по порядку):
1. "Художнику";
2. "Когда я ночью жду ее прихода";
3. "Как просто можно жизнь покинуть эту"...
Прочитав 3-е стихотворение, ушла с эстрады, но аплодисменты заставили ее выйти опять. Из зала - громкий женский голос: "Смуглый отрок"!" АА взглянула наверх и стянув накинутый на плечи платок руками на груди, молча и категорически качнула отрицательно головой. Стало тихо. АА прочла отрывок "И ты мне все простишь" (4 или 5 строк).
Затем ушла в артистическую и сейчас же уехала (провожаемая К. Фединым), несмотря на все просьбы участников побыть с ними. После АА читал М. Зощенко, затем был перерыв. После перерыва читали - 1. В. Шишков (рассказ "Лайка"); 2. Г. Шмерельсон; 3. Н. Тихонов; 4. А. Толстой. Во время его чтения приехал Ф. Сологуб и им закончился вечер.
27.02.1925
Впервые рассказывала мне о Пунине...
Пунин вечером уехал в Москву. На вокзал АА провожала его.
Как-то был случай.
С Замятиным и другими ходила куда-то. Пунин пришел к ней и, не застав ее дома, ревнуя, побежал ее встречать. На Троицком мосту увидал всех: АА идет впереди под руку с Замятиным*. Пунин подошел к ней: "Анна Андреевна, мне нужно с Вами поговорить!.." Замятин ретировался. В руках у АА был букет цветов. Пунин выхватил их. Цветы полетели в воду...
Когда вся компания нагнала АА и Пунина, стали спрашивать: "Анна Андреевна, а где же Ваш букет?"
АА: "Я приняла неприступный вид!"
Шилейко заставлял ее сжигать, не распечатывая, все получаемые ею письма. Запирал ее дома, чтобы она не могла никуда выходить.
Было время, когда О. Мандельштам сильно ухаживал за нею.
"Он был мне физически неприятен. Я не могла, например, когда он целовал мне руку".
