Сожженные мосты. Часть 4. Долгая дорога домой | страница 22
— Возможно, да — осторожно ответил пан Гмежек
— Интересно… И кем же был убитый, что из-за него выходят на улицы?
— Пан Ковальчек, профессор Варшавского университета, из эмигрантов… — полицейский замялся
— Говорите, говорите, пан полицейский…
— К тому же — диссидент и содомит.
— Диссидент и содомит — медленно, будто пробуя эти слова на вкус, произнес их генерал — достойный подданный Его Величества, ничего не могу сказать. Он имел какое-то отношение к наркотикам?
Пан Гмежек снова не стал лгать.
— Да. Наркотики обнаружены и в его крови, и на квартире рассыпанными. Судя по всему, он был не только потребителем наркотиков — но и наркоторговцем.
Генерал внезапно поднял руки и закрыл ими лицо, будто плача — но все это происходило в абсолютной тишине. Так он просидел какое-то время — старший инспектор боялся даже слова сказать — потом вдруг повернулся в кресле. Гмежек увидел глаза генерала — больные, красные от недосыпа, какие-то обреченные как у загнанного зверя.
— Я предупреждал… что добром не кончится… — надтреснутым голосом сказал он
— О чем вы, пан генерал? — спросил полицейский
— О своем сыне, пан полицейский. О своем сыне. Он сам вам расскажет, я не имею права говорить о чужих секретах. У вас есть дети, пан полицейский?
— Да, есть, пан генерал. Двое. Сын и дочь. Сын в этом году заканчивает гимназию.
Пан Гмежек не стал упоминать, что дети жили с женой. Бывшей. Как и большая часть полицейских, пан Гмежек был в разводе, мало какая семья выдерживала испытание работой полицейского. Тем более — семья старшего инспектора убойного отдела, которого могли выдернуть на происшествие в любое время дня и ночи.
— А у меня Ежи единственный. Даже супруги нет… погибла…
Впервые за все время службы старший инспектор Гмежек не знал, что ему сказать. Он был циничен, как и все полицейские и за время службы повидал немало. Как и все полицейские он имел дело с отбросами общества: убийцами, грабителями, разбойниками, наркоманами. Он смотрел в глаза семнадцатилетнему поддонку, который убил старую пани чтобы поживиться содержимым ее сумочки, он входил в состав оперативно-следственной группы в ставшем основной для ленты синематографа розыскном деле "Березовая роща", когда им удалось-таки изобличить маньяка, тихого почтового служащего, на руках которого была кровь тридцати двух человек[15]. Он всякое видел. Он видел и самых разных полицейских, честных и не очень, и совсем не честных, он мог даже подложить улику в карман виновного, если видел что тот и в самом деле виновен. Но он никогда не арестовывал человека, никогда не привлекал его к ответственности, если видел что тот — невиновен. А сейчас получалось так, что он отнимал сына у старого генерала, который был опорой порядка в Варшаве в эти трудные минуты — и при этом искреннее считал молодого человека невиновным.