Девица закатывает глаза, ей дурно. И вместе с шубкой обвисает на вовремя подставленной лапище. Второй лапищей Иван хватает девицу за приятных размеров грудь. Прижимает к себе. Смачный поцелуй приводит блондинку в сознание.
— Не смей, не смей… — шепчет она. И вырывается, и плачет. И под глазами уже набрякли некрасивые темные круги, и щечки пошли пятнами, а прическа растрепалась.
Здоровенные лбы справа от девицы до хруста тискают пальцы в кулаки. Но молчат, лишь кадыки дергаются от стыда и бессилия. Народ старательно таращится в окна. За окнами замечательный тоскливый пейзаж. Такой можно рассматривать часами.
Снег, снег, обросшие льдом дома, черные пасти туннелей…
— А вот и смею! — вопит специалист. — Мне терять нечего! Плевать я на всех хотел! Что хочу, то и делаю! И если хоть одна зараза вякнет…
Зараз не находится. Ни одной. Люди сосредоточенно изучают тьму за стеклами: поезд въехал в туннель, и серое уныние сменилось унылым мраком.
— Генеральный — сволочь! Технологи — паскуды! Конструктора — хамы! Мастера — бестолочи! — методично перечисляет Иван. Его трясет. — За неоднократное нарушение трудовой дисциплины и техники безопасности… Да я… лучший! Золотые руки! А меня как последнего сопляка…
Поезд выныривает из туннеля, катит по сумрачной равнине. Слышно, как снаружи беснуется ветер.
На очередном полустанке Иван решительно тащит блондинку к дверям, спрыгивает на платформу. Вокруг — ни души. Над хлипким зданием станции качается светящий вполнакала фонарь. У входа, повыше обшарпанных дверей притулился громкоговоритель. Метет. Разбегаются по углам синие тени; тихо-тихо, исподволь, подкрадываются, чтобы окутать всё и вся, сумерки.
В блеклом выстуженном небе, разрывая покров облаков, курсируют фризёры.
Поезд трогается, скрипя полозьями. Девушка рыдает взахлеб, слезы бисеринками застывают на щеках.
— Прости-прощай, родная.
Ну что стоишь в сторонке?
Звучит неведомо откуда. Девица, заламывая тонкие руки, падает на колени. Иван, не обращая внимания на истерику, волочет девушку за собой, ухватив поперек талии.
Здоровенные лбы в вагоне жмут квадратными пальцами на кнопки телефонов. Остальные не отважились и на это. С каменными лицами наблюдают, как дебошир со своей жертвой гребет по снежной пустыне.
Вдали голубоватыми холодными искрами мерцают огни небольшого поселка.
* * *
Дом как дом.
Скорее избушка. Небогатая, но справная. Типовая улучшенка.
На воротах табличка, точь-в-точь повторяющая рисунок нарукавной нашивки: костер солнца в перекрестье ядовито-зеленых стрел. Не метка даже — отметина.
