— А может быть, совпадение не случайное, — возражал Ренис, — и жители Фаэтона сами разорвали свою планету, когда сумели это сделать?
Надежда Петровна возмущалась:
— Зачем? Глупость какая! При такой высокой технике люди должны быть умнее. И, уж во всяком случае, если началось такое, они могли переселиться на Марс, на Землю…
Ренис загадочно усмехнулся:
— Дорогая Надя, вы судите о Вселенной с прямолинейностью дикарки. Может быть, они — на Фаэтоне — не считали, что им надо спасаться? Может быть, они уже изведали Вселенную, разгадали все тайны, осуществили все желания и пришли к выводу, что жизнь не имеет смысла, нет ничего, кроме пресыщения и скуки. Не понимаете? Вам никогда не бывает скучно, никогда не хочется заснуть и не проснуться?
Нечаева пожимала плечами. “Позирует!” — думала она про себя. А вслух говорила:
— Таким настроениям не надо поддаваться. Не надо!
Это был лучший период их жизни на астероиде: дружная работа, дружный отдых, дружные споры. А потом пришло то, чего и следовало ожидать.
Однажды, оставшись наедине с Нечаевой, Ренис сказал:
Мне давно хочется поговорить с вами, Надя. Вероятно, вы догадываетесь, о чем…
— Не надо! — воскликнула Надежда Петровна.
— В сущности, дело обстоит очень просто, — продолжал Ренис. — Вы — единственная женщина на острове, я — единственный мужчина. Но я знаю, что женщины не любят простоты. Кроме того, вы мне действительно нравитесь, нравились еще в полете. И жив-то я остался потому, что вы нравились мне. Я предпочел поболтать с вами, а не глазеть на этот проклятый астероид. Конечно, я человек потрепанный, не первой молодости, пылкой юношеской любви не могу подарить вам, зато могу обещать верность до гроба. И если бог приведет нас на Землю, мы, как полагается, пойдем с вами в церковь… или в ратушу, если предпочитаете, освятим наш брак круглой лиловой печатью…
— Не надо! — закричала Надежда Петровна.
“Какая пошлость! — думала она. — Неужели я пала так низко? Неужели польщусь на такой суррогат любви, на жиденькое чувство потрепанного человека, только потому что выбора нет? Приведу его к Вадику — шаткого, беспринципного, скажу: “Люби его, это твой второй отец!”
— Не надо, не хочу! — повторяла она. — Я не люблю вас.
— Да будьте же разумным человеком! — воскликнул Ренис с раздражением. — Вы единственная женщина, я единственный мужчина…
— Роберт, иди скорей! — позвала Нечаева. Ей послышался шум в шлюзе.
— При чем тут Роберт? Речь идет о нас с вами! — возмутился Ренис.
