Агальцов сразу поскучнел.
— Значит, спрашиваем — отвечаем… Как звали моего пред ка, который' жил при Иване Грозном? Ответ — Лифантием…
— Ты бы лучше осмотрел местность, чем трепаться, — не то приказал, не то попросил Гомозков.
— Ладно. Я сейчас залезу вон на ту сосенку и гляну ракш на синий гороХ Севастополь.
Агальцов слыл мастером турника. Вскоре его жилистое тело замелькало где-то возле самой вершины.
Гомозков присел на поваленный бурей старый дуб.
Надежда, что Мушкет снова возьмет след, не оставляла следопыта. Дождь, конечно, мешает собаке, но и что-то еще. Ведь след-то свежий.
Гомозков знал, на какие ухищрения идут нарушители, чтобы замести след. Табак, рассыпанный на тропе, — самое простое. Гомозков встал, потянул ноздрями влажный плотный воздух. Его настораживал сам воздух. В нем таился какой-то запах, незнакомый, совершенно чуждый лесным запахам. Словно жгли здесь недавна>,не то пробку, не то…
«Газ, — пришла внезапная мысль. — Вот что мешает Мушкету».
Агальцов шумно спрыгнул на землю.
— В полумиле, курс зюйд-вест, большая поляна и на ней опять же три стожка сена. Надо бы посмотреть..
— Посмотрим. Обязательно. Отдохнем чуток… Мушкет вы дохся.
Агальцов удивленно уставился на товарища.
— Здесь он, твой дядя с подковками. И недалеко… Доста нем… Ты вот лучше мне скажи, Алеша. Вроде ты и грамотен… Биографии великих людей читал, разные картины видал, а жи вешь не думая.
— А чего думать, если все понятно… К примеру, на сей мо мент: Мушкет твой едва плетется, потому что старшина лишний кусок мяса пожалел собачке.
— Потяни-ка своим длинным носом. Потяни как следует…
Агальцов шумно, со свистом вдохнул в себя воздух.
— Чуешь что-нибудь?
— А что? Костром вроде пахнет.
— В котором сжигали пробки из-под «Прасковейского» портвейна…
— Вроде так…
— Значит, не померещилось, — пробормотал Гомозков.
Теперь следопыт был уверен — нарушитель где-то рядом. Он
тоже не двужильный, устал и явно сбавил обороты, а чтобы сбить собаку со следа, пустил в ход последнее средство — баллончик с газом.
Гомозков взглянул на Мушкета. Тот зябко вздрагивал всем телом, лежа в кустах, и грустными глазами смотрел на хозяина.
— Нужно идти, — сказал человек собаке, и она послушно встала.
— Еще немного, и мы достанем его, Мушкет. Алексей, смотри в оба, автомате предохранителя и… тихо. Пойдешь следом, дистанция пятнадцать метров… Вперед…
ГОН ДА
Он исходил здесь каждую тропинку еще в детстве. В Мюнхенском центре знали, кого посылать для прорыва границы. Каких только кличек для этого человека не придумывали за рубежом, сколько псевдонимов и фамилий сменил он за четверть века, работая по заданию службы серого генерала Голена на территории Польши и Чехословакии! В сорок девятом с остатками разбитой оуновской банды он бежал из родных мест через территорию Чехословацкой республики, пробрался в Мюнхен и работал в штабе Бандеры. Он и сам иногда забывал свою настоящую фамилию. И имя. Но не было человека на земле, по которой он сейчас шел, кто бы забыл его последнюю кличку Мар-ко– Палач.
