- Выходит, вы отказываетесь, Никлас?
- Я прошу господина графа простить меня, но, как я пытался объяснить, для этих вещей у меня не остается времени.
- "Нет времени, нет времени!" Я пришел к вам с просьбой, а вы отделываетесь дешевыми отговорками. Шахта сквозь века нет, что за неслыханный вздор! Но вам меня не провести. Советую вам подумать. Ваш отец служил моему. Вы служите мне. Даю вам на размышление двадцать четыре часа и ни минутой больше. Завтра в полдень дадите мне согласие и скажете, что вам необходимо для работы. Терпение мое небезгранично, - и с видом оскорбленного величия он оставил мою лабораторию.
Что мне оставалось? Зная его, я мог выбирать между лакейским существованием и бегством. По долгом размышлении я остановился на второй возможности. Мне пришлось нелегко. Ночью я перенес все свои расчеты и записи, важнейшие приборы и таблицы к одному приятелю. на которого можно было положиться, а к утру я перешел границу Франкенфельд-Бирнбаха и Саксонии. Позади остались улицы и переулки, знакомые мне с детства, поля и луга, по которым столько раз бродил, погруженный в собственные мечты, дом, мои немногочисленные, к счастью, друзья и знакомые, женщина, при воспоминании о которой сердце мое сжималось с особенной болью, ведь в последнее время меня тянуло к ней все сильнее и сильнее. Это я о Катрин, дочери причетника из деревни Кляйнбирнбах. Я перешел границу, потому что предпочел долгие годы страданий в изгнании рабству в родной стране. Может быть, это было ошибкой, но кто из нас знает, какая судьба ждет впереди. Как бы там ни было, я смог вернуться на родину только через несколько лет. Трудности, с которыми я столкнулся на чужбине, и нужда, которую я терпел - по крайней мере в первое время, - отбросили меня в научных экспериментах далеко назад. На чужой почве работа не желала давать плодов.
3 После всего сказанного вас может удивить, что именно Эрнсту Августу выпал шанс в жизни, за который сегодня бились бы любой юноша и любая девушка, обладающие хотя бы пятью гранами фантазии, и любой ученый, оставшийся молодым душой и телом. У нас с ним не было ничего, ну совершенно ничего общего, мы стояли на диаметрально противоположных позициях. У него замашки диктатора, я по своей природе демократ, он живет демонстративно напоказ, я же стремлюсь постичь смысл происходящего, он - любитель громогласных заявлений, я - человек сдержанный, он по сути своей мелочен, я... но довольно, не то получится, что я сам себя нахваливаю. Эрнсту Августу свойствен эгоизм, хотя он приспособился к обстоятельствам нового времени и постоянно твердит об общественной пользе.
