- Грех. Ныне пост.
- Ну маленьким-то можно.
- Нет, не можно. Грех, в царство небесное не пустят.
Вошла Фекла.
- Вот, не берут детишки. Скажи им, чтобы приняли, - обратилась Дуня к хозяйке, - ведь голодные.
- Не сдохнут. Ты что, не знаешь, что нынче успенский пост?
- Я-то знаю, - соврала Дуня, - но ведь дети, им поди не грех!
- Всем грех, - и спрятала яички на полку, а детям сунула по вареной картошке.
Малыш заливался плачем, девочка его уговаривала, а у самой слезы катились по щекам. Только Фекла оставалась безучастной, подметая и без того чистый пол.
Дуня вышла во двор, осмотрелась. Никакой живности, ни одного копыта на дворе. Кругом запустение.
На огороде картошка наполовину выкопана, капуста еще не тронута, лук вырван весь.
"Чем же люди живут?" - подумала Евдокия.
Вернулась в избу.
- Почему у тебя такие худые да бледные детишки?
- На том свете поправятся. Мы все тут гости, а вечное блаженство там, за гробом. Святые угодники на земле все претерпели, все мучения приняли, зато в раю услаждаются веки вечные. Недавно мой самый маленький преставился - ему только годик-сполнился! Какое у него было личико светлое! Душенька враз вознеслась на небо.
- Ты его, как и этих, кормила нечищенной картошкой?
- Кормила чем бог послал.
Фекла сидела на лавке у окошка и тупо смотрела на пустынную улицу. Детишки угомонились и рядышком спали в углу на старом ватнике. Дуня лежала за перегородкой.
"Зачем я здесь? Где спасение, о котором так сладко говорила старица? Неужели там, где голодом детей морят? Но ведь есть какая-то большая сила, коли даже малые дети отказываются от еды ради спасения, ведь не зря же такая молодая и здоровая женщина отрешилась ото всего земного и даже смерть малышки приняла, как божью награду за свою истинную веру".
- Схоронись! Нечистый идет! - крикнула Фекла.
Дуня выглянула из-за перегородки. В избу вошел седой старик, бородатый, чём-то похожий на иконописного Николу. Он поздоровался. Фекла не ответила и уставилась в потолок. Старик не смутился таким приемом.
- Там тебе, Фекла, пособие вышло за сына, погибшего смертью храбрых. Сходи в сельсовет, получи.
А от мужа все еще нет весточки?
Фекла промолчала.
- Тяжело у нас с уборкой, работать некому, а хлеб осыпается. Помнишь, Фекла, как тебя уважали и почи-тали, когда в колхозе работала? Первой была, - обращаясь к Дуне, говорил старик. - И что с тобой приключилось? Горя-то у всех хватает, на то и война, а ты к лодырям пристала. Худо, баба! Мишутка не похвалил бы тебя.
