...Михаил Серапионович удалился степенно, с сознанием хорошо выполненного долга.
Только закрылась дверь за священником, появился участковый. Он доложил, что доставил в отделение преступника, который в колхозе Авангард, занимался хищением хлеба. Привез и свидетельницу.
Вошла пожилая загорелая женщина с улыбчивым лицом и остановилась в дверях.
- Здравствуйте, надежда Егоровна! Присаживайтесь вот сюда, к столу.
- Здравствуйте, товарищ начальник! А как вы меня узнали, кажись, ни разу не встречались?
- Дело нехитрое, от участкового узнал. Ну расскажите, как преступника задержали?
Надежда Егоровна уселась на стул около письменного стола, сняла с головы легкий платок, отерла лицо, шею, а платок расстелила на коленях.
- Я работаю на току вместе с молодежью, вроде бригадира, а в бригаде одни девчонки. За день мы так умаялись, что остались ночевать на току. Поели у кого что было. Завтра рано вставать. Девки улеглись в омет, а я тоже устроилась на соломе неподалеку от вороха. Вздремнула, каюсь. И тут меня словно в бок толкнул кто. Темнота, месяца ведь нынче нет, только звездочки моргают. Слышу, кто-то у вороха возится.
Что делать? Закричишь-убежит. У меня в руках палка. Потихоньку подобралась я к вражйне, а он так усердно мешок набивает, что меня не чует. Я как размахнулась да хрясну по башке-рука у меня тяжелая: он и сомлел. Шумнула, девки прибежали, связали подлюгу, за участковым сбегали. Вот и все, больше я ничего не знаю.
- А знаете, кого задержали?
- Кто его знает. Сам ничего не сказывает, молчит, только догадываюсь: из энтих, из сектантов, волосьями оброс. Дезертир, от войны хоронится. А чего вы, товарищ начальник, их не припугнете? Пусть бы молились как знают, а то ведь воруют и Гитлеру пособляют.
Привели длинноволосого бородатого мужика лет тридцати, а может, и меньше.
- Фамилия?
Молчит.
- Как зовут?
- Бог знает.
- Где живешь, откуда?
- Бог знает.
- Почему воруешь у колхозников хлеб? Тоже бог знает?
Молчит.
- По законам военного времени ты должен быть расстрелян. А можешь и в живых остаться, если пойдешь на фронт и искупишь свою вину перед народом, перед Родиной.
- Власть ваша, а воля божья. - И все-таки в глазах парня затаился смертельный испуг, но он прикрыл глаза рукой, твердо проговорил еще раз, словно убеждая себя: - Власть ваша, а воля божья!
Иван Петрович вызвал вахтера. Явился молоденький паренек. Его звали все Сереней. Он всегда подпирал правую щеку языком и оттого казался совсем мальчишкой. Сереня уставился па волосатого пария и выпалил:
