Он сам подтянул и застегнул на Джиме чёрные брюки, повязал ему галстук и застегнул жакет. Голенища сапог обтянули ноги Джима до самых колен.
— Ну, вот, — проговорил Арделлидис, окидывая Джима взглядом. — А знаешь, не так уж ужасно. На тебе всё это лучше смотрится, чем на мне. Я вызвал Гейна на два часа дня. Он сделает тебе такую сногсшибательную, супермодную стрижку, что ты вообще больше не захочешь носить длинные волосы. Посмотри на меня… Помнишь, как я не хотел стричься? А теперь мне даже понравилось. Мне кажется, что мне так даже больше идёт. Вот увидишь, тебе тоже пойдёт!
Солнце по-летнему светило в безоблачном, высоком синем небе, сад был охвачен благоухающим огнём цветения: весна не считалась ни с чьими утратами и продолжала кипеть, какой бы скорбью ни был наполнен мир. Она жила по своим законам, и в траур её нельзя было облачить: она всегда носила свадебный наряд. Джим стоял на балконе и вдыхал ароматный весенний воздух, и солнце грело его обтянутые чёрной тканью плечи. Что-то он позабыл, а может, кого-то. Ледяное оцепенение распространялось даже на его мысли и память, сделав их неповоротливыми, как айсберги. Что же он забыл? Или кого? Джим шагал по чёрным и белым плиткам балкона, как одинокая чёрная пешка на шахматной доске, а чёрного ферзя рядом с ним уже не было. Подняв взгляд к окнам кабинета лорда Дитмара, он подумал: больше там не будет гореть по вечерам уютный свет.
Что же он забыл? Это не давало ему покоя всё больше, и он заметался по балкону. Дети, сказал лорд Дитмар. Они нуждаются в тебе. И Джим вспомнил: Лейлор! Вот кого он забыл. Сердце Джима сжалось, и он бросился в комнату младшего сына.
Подходя к двери, он услышал там голос Арделлидиса, а потом увидел и его самого: он сидел в кресле, а на коленях у него был заплаканный Лейлор. Целуя его в мокрую щёчку, Арделлидис гладил его волосы.
— Да, милорд Дитмар был хороший… У нас всех тоже сердце разрывается. Как бы хотелось, чтобы он жил вечно! Вот только так не бывает, моя детка. Все люди умирают…
— Я хочу к нему, — всхлипнул Лейлор.
— Да что ты, детка! — нахмурился Арделлидис. — Не смей так говорить! Рано тебе об этом думать. Вот сначала вырасти, влюбись, создай семью, воспитай детей и понянчи внуков — потом, может быть, и думай об этом. Но не раньше! — Арделлидис прижал Лейлора к себе и крепко поцеловал. — Какой же ты славный, детка… Просто чудо. А подрастёшь — вообще равных тебе не будет. Пойдёшь со мной к Кристаллу, а? Лет через семь. Меня многие зовут туда, только я всем отказываю. То старики попадаются, то идиоты, то аферисты. А вот тебя, мой милый, я бы согласился подождать… — Арделлидис слегка качнул Лейлора на своём колене, прижал к себе крепче, подмигнул. — Как ты на это смотришь, детка? Не такой уж я буду тогда и старый. Ещё в самом расцвете! В общем, ты подумай над моим предложением, мой сладкий. Я для тебя буду очень выгодной партией!
