Они говорили об аномальной погоде: дождь, чуть ли не зимний холод, хотя календарное лето только-только закончилось. Ни убийства, ни безумия они не касались.
Говорил главным образом Джон. Санитар флегматично слушал, лишь иногда односложно отвечал.
Двери кабины открывались в холл. За столом сидел розоволицый охранник, читал какой-то журнал.
— Оружие у вас есть? — спросил он.
— Табельный пистолет.
— Вы должны сдать его мне.
Джон достал пистолет из плечевой кобуры, передал охраннику.
На столе стояла сенсорная панель управления «Крестрон». Когда охранник нажал на соответствующую иконку, электронный замок открыл дверь по его левую руку.
Коулман Хейнс первым вошел во вроде бы обычный больничный коридор: серые виниловые плиты пола под ногами, светло-синие стены, белые потолки с флуоресцентными панелями.
— Его со временем переведут на открытый этаж или он всегда будет содержаться с соблюдением таких мер безопасности? — спросил Джон.
— Я бы навсегда оставил его здесь, — ответил Коулман. — Но решать врачам.
Хейнс перепоясывал ремень, к которому крепились маленький баллончик с «Мейсом», «Тазер», пластиковые наручники и рация.
Все двери были закрыты. На каждой крепился пульт управления электронным замком, с которым соседствовал глазок.
— Глазки двухслойные, — пояснил Хейнс, заметив интерес Джона. — Внутренний слой — пуленепробиваемое стекло. Наружный — обычное. Но вы увидите Билли в консультационной палате.
Они вошли в квадратное помещение со стороной в двадцать футов, разделенное перегородкой высотой в два фута. На этой стенке и до потолка стояли панели толстого армированного стекла в стальных рамах.
В каждую панель, в самом низу и на высоте чуть выше человеческого роста, встроили прямоугольные стальные решетки, чтобы люди, находящиеся в разных частях консультационной палаты, могли переговариваться.
Ближняя часть чуть уступала размерами дальней: двадцать футов в ширину, восемь в длину. Два кресла стояли под углом к стеклянной стене, между ними — маленький столик.
Обстановка дальней части консультационной палаты состояла из кресла и кушетки, то есть пациент мог сидеть или лежать.
По эту сторону стекла ножки у кресел были деревянные, обивку украшали декоративные пуговицы.
За стеклом ножки прятались в специальные набивные чехлы. И никаких тебе пуговичек или обойных гвоздиков — только гладкая материя.
Смонтированные на потолке гостевой половины камеры наблюдения держали под контролем все помещение. Находясь на посту охранника, Коулман Хейнс мог все видеть, но не слышать.
