Но Билли не упомянул Блэквуда. Билли ни слова не сказал о том, что его вдохновляло. Или о мотиве. Кальвино услышал от него: «Погибель».
Гром гремел и стихал, гром с молниями и без. Несколько легковушек и пикапов проехали мимо, словно их уносил поток воды.
Больница штата находилась в часе езды от большого города, где жил Джон и где ему предстояло побывать еще в одном месте перед поездкой домой. Он пододвинул к рулю водительское кресло, включил дворники, снял автомобиль с тормоза и перевел ручку скоростей на «Драйв».
Ему хотелось бы изгнать из головы мысль, которая не давала покоя, но она была голосом часового, и он не мог этот голос заглушить. Его жене и детям грозила серьезная опасность от кого-то, от чего-то.
Его семья и еще две до нее могли погибнуть, и Джон не знал, сумеет ли он спасти какую-то из них.
С помощью двух столовых ложек Марион Даннуэй зачерпнула тесто из миски, искусно скатала шарик и положила на противень, на котором аккуратными рядами уже лежали восемь точно таких же.
— Если бы у меня были дети, а теперь и внуки, я бы позволяла им влезать в Интернет только в моем присутствии, и не иначе.
Джону Кальвино нравилась уютная кухня Марион. Желто-белые занавески обрамляли грозу и, казалось, привносили порядок даже в погодный хаос.
— Там слишком много дурного, а доступ такой простой. Если все это увидеть в молодости, семечко навязчивой идеи может дать всходы.
Она вновь зачерпнула тесто, ложка ударилась о ложку, и десятая булочка чуть ли не магическим образом появилась на тефлоновом покрытии.
Марион вышла в отставку, тридцать шесть лет отслужив в армии операционной сестрой. Невысокого роста, плотная, коренастая, она излучала уверенность в себе. Ее сильные руки могли справиться с любым порученным ей делом.
— Скажем, юноше двенадцать лет, и он видит весь этот мусор. Душа двенадцатилетнего — очень плодородная почва, детектив Кальвино.
— Очень, — согласился Джон со своего стула у кухонного стола.
— Любое семечко, посаженное в нее, наверняка взойдет, и поэтому молодых надо охранять от сорняков, которые могут вырасти на этой почве.
Лицо Марион под шапкой густых седых волос говорило о том, что женщине лет пятьдесят, хотя ей уже исполнилось шестьдесят восемь. Обаятельная улыбка подсказывала, что смех у нее веселый и заразительный, хотя Кальвино сомневался, что ему доведется его услышать.
Согревая руки кружкой с кофе, он спросил: «Вы думаете, случившееся с Билли — сорняк из Интернета?»
