- Хорош, да уж простоват слишком, - сказал Аделаида, когда вышел князь.
- Да, уж что-то слишком, - подтвердила Александра, - так что даже и смешон немножко.
И та, и другая как будто не выговаривали всю свою мысль.
- Он, впрочем, хорошо с нашими лицами вывернулся, - сказала Аглая, - всем польстил, даже и maman.
- Не остри, пожалуста, - вскричала генеральша. - Не он польстил, а я польщена.
- Ты думаешь, он вывертывался? - спросила Аделаида.
- Мне кажется, он не так простоват.
- Ну, пошла! - рассердилась генеральша: - а по моему, вы еще его смешнее. Простоват, да себе на уме, в самом благородном отношении, разумеется. Совершенно как я.
"Конечно скверно, что я про портрет проговорился, соображал князь про себя, проходя в кабинет и чувствуя некоторое угрызение… Но… может быть, я и хорошо сделал, что проговорился…" У него начинала мелькать одна странная идея, впрочем, еще не совсем ясная.
Гаврила Ардалионович еще сидел в кабинете и был погружен в свои бумаги. Должно быть, он действительно не даром брал жалованье из акционерного общества. Он страшно смутился, когда князь спросил портрет и рассказал каким образом про портрет там узнали.
- Э-э-эх! И зачем вам было болтать! - вскричал он в злобной досаде: - не знаете вы ничего… Идиот! - пробормотал он про себя.
- Виноват, я совершенно не думавши; к слову пришлось. Я сказал, что Аглая почти так же хороша, как Настасья Филипповна.
Ганя попросил рассказать подробнее; князь рассказал. Ганя вновь насмешливо посмотрел на него.
- Далась же вам Настасья Филипповна… - пробормотал он, но не докончив, задумался. Он был в видимой тревоге. Князь напомнил о портрете. - Послушайте, князь, - сказал вдруг Ганя, как будто внезапная мысль осенила его: - у меня до вас есть огромная просьба… Но я, право, не знаю…
Он смутился и не договорил; он на что-то решался и как бы боролся сам с собой. Князь ожидал молча. Ганя еще раз испытующим, пристальным взглядом оглядел его.
- Князь, - начал он опять, - там на меня теперь… по одному совершенно странному обстоятельству… и смешному… и в котором я не виноват… ну, одним словом, это лишнее, - там на меня, кажется, немножко сердятся, так что я некоторое время не хочу входить туда без зова. Мне ужасно нужно бы поговорить теперь с Аглаей Ивановной. Я на всякий случай написал несколько слов (в руках его очутилась маленькая сложенная бумажка) - и вот не знаю, как передать. Не возьметесь ли вы, князь, передать Аглае Ивановне, сейчас, но только одной Аглае Ивановне, так, то-есть, чтоб никто не увидал, понимаете? Это не бог знает какой секрет, тут нет ничего такого… но… сделаете?
