— Я знакома с таким побратимством, — прозвучал в ответ негромкий мелодичный голос.
— Мы не виделись почти два года. Что же это я? Бьярни, наливай себе, и выпьем, наконец, за встречу!
И пошли разговоры… Халвор все рассказывал о дальних странах, о тяжелых морских походах. Шарлотта представляла себе, как взбирается на громадную океанскую волну, которую скорее можно назвать горой, утлый драккар, и с уважением посмотрела на викинга. Гость захватывающе описывал сцены нападения викингов с моря, когда на крутом берегу их поджидала конница англов, морские сражения и абордажи…
В глазах Шарлотты Аксель порой замечал восхищение, хотя девушка чаще всего не смотрела на рассказчика, а лишь изредка бросала короткие взгляды. Он взглянул на побратима. Да, Халвор был видным мужчиной, и моложе Акселя на два года. И деньги у него водятся! Неприятная ревность шевельнулась в груди графа, и он постарался в рассказы о своих боевых походах тоже внести побольше красок. Халвор узнал о судьбе других побратимов, о том, как шло нелегкое завоевание Нормандии. В общем, это был великолепный вечер рассказов и воспоминаний..
В камине догорали угли, а в приоткрытое окно заглянул молодой месяц. Друзья совсем устали, но не могли никак разойтись. Аксель почувствовал острое желание получить в свои объятья прекрасную малышку. Весь вечер он не забывал потихоньку ласкать ее — она не отвечала, хотя и не противилась.
— Ну все, Халвор, — заявил граф, — ты так все расскажешь сегодня и не оставишь ничего на другие дни. А я намерен не отпускать тебя самое малое две недели! Так что спать, спать, спать!
Гости долго не сопротивлялись и стали послушно вставать из-за стола.
Пробуждение любви
Обняв девушку за талию, Аксель повел ее замысловатыми переходами в свою спальню. Шарлотта была в сложном настроении. С одной стороны, ее удручало недостойное положение наложницы. С другой, ― было приятно, что ее поклонник оказался богатым графом. К тому же неженатым….
Да и рассказы тети Луизы об ее отце сильно поколебали ее стойкую неприязнь к норманнам. Теперь она не бранила себя за то что, уступив норманну, предала свою семью. У нее хватило совести признать, что и братья матери, загубленные отцом, тоже имели право на титул, на счастье, хотя бы на жизнь, в конце концов. Поэтому сейчас она смогла уже непредвзято посмотреть на молодого графа. И не могла не признать, что он, хоть и не такой как Эдгар красавец, но приятной наружности, щедр, остроумен. К тому же смелый ― не побоялся вступить в схватку со свирепыми волками.
