Еле сдержав смех, Татьяна твёрдо сказала:
— Нет.
Отец находился уже в полубессознательном состоянии: он откинулся назад, навалившись спиной на холодную кафельную стену, и его расслабленная шея уже не могла удерживать его седую голову. Не в силах преодолеть тяжесть век, он только мычал что-то нечленораздельное, но по-прежнему полное глубокого смысла — смысла, который Татьяне был уже недоступен. Она удивилась: каким-то чудесным образом отец ещё удерживался в сидячем положении, хотя по всем признакам должен был уже непроизвольно принять горизонтальное. Этому он был, очевидно, обязан стене, которая играла основную роль в его поддержке. Вторую, но, в общем, тоже немаловажную роль выполнял край стола, на который отец опирался локтем. Увидев всё это, Татьяна окончательно убедилась в том, что её вмешательство оказалось весьма своевременным.
— Товарищи, заседание можно продолжить завтра, а сегодня всем уже пора отдыхать, — сказала она.
Взглянув на часы, она добавила:
— Собственно, это будет уже сегодня, но позже.
Было полвторого ночи.
— Татьяна Михайловна, можно вас на минуточку? — Роман делал рукой жест, который можно было назвать "Выйдем на два слова".
Настроение Татьяны уже не очень благоприятствовало доверительным беседам, и она сказала ещё твёрже:
— Нет. Роман Михайлович, вы разве не видите, что отец уже похож на зомби? Ему давно пора прилечь, да и вам тоже.
— Ну, что же вы, Татьяна Михайловна, — попытался протестовать Роман. — Что вы тут устраиваете нам разгон Учредительного собрания?
Татьяна ответила ему в тон:
— Всё, товарищи, караул устал. Убедительно прошу вас освободить кухню и занять свои места в комнате.
Знал ли шестого января 1918 года начальник охраны Таврического дворца, матрос Железняков, что его слова войдут в учебники по истории, а потом прозвучат спустя восемьдесят восемь лет в несколько перефразированном виде на этой кухне? Разумеется, он знать этого не мог. Тогда, восемьдесят восемь лет назад, обстоятельства были иными, и повод для произнесения этих слов был совсем другой, но суть была примерно та же. Татьяна не могла ни спать, ни заниматься своими делами, она была вынуждена слушать и ждать, и сейчас её терпению пришёл конец. Она была глубоко убеждена, что во всём следует соблюдать меру, чувство которой брат и отец уже потеряли. Роман всё пытался позвать Татьяну "на два слова", одновременно обещая отцу:
— Мы сюда вернёмся, батя. Сейчас вернёмся.
— Вы слетели с тормозов, друзья мои, — сказала Татьяна. — Мне очень жаль, что приходится прерывать ваше дружеское застолье, но иначе поступить я не могу. Ещё раз убедительно прошу вас разойтись мирно и спокойно. Нам всем необходим отдых — хотя бы на несколько часов. Папа, давай, пойдём. Ложись на своё место.
