— Где ты ляжешь? Хотя, собственно, ничего, кроме дивана, предложить не могу. Правда, тесновато будет…
Роман стал рассказывать, как автобус, на котором он ехал, или, скорее, плыл по затопленной улице, чуть не попал колесом в выбоину в асфальте.
— Представляешь, если бы мы застряли?.. Долго бы вам меня пришлось ждать!
Татьяна уже почти успокоилась, решив, что отца поднимать не придётся, как Роман вдруг сказал:
— Ну… Надо бы мне как-то с ним поздороваться.
Она неуверенно сказала:
— А может быть, сейчас не будить его? Он только что угомонился…
— Да ерунда, — сказал Роман. — Как проснётся, так и уснёт снова. Посидим часок, да и на боковую. Мне же в понедельник на работу.
Татьяне пришлось прийти в комнату к отцу. Продрав глаза, тот увидел Романа и стал неуклюже садиться на кровати. Под столом звякнули пустые бутылки.
— Здорово, батя, — сказал Роман, пожимая руку отца обеими руками.
Через десять минут они сидели на кухне, и Татьяна узнала, что Роман принёс с собой в пакете: это была бутылка коньяка. Татьяна возмущённо прикусила губу: не для этого она звонила брату, не для этого звала сюда. С неё всего этого было уже и без этой новой бутылки достаточно. Безмерная усталость и досада пригнули её книзу, и она в изнеможении села в кресло. Но она ничего не сказала, только заметила:
— А закусывать у нас нечем.
Холодильник был пуст. Только немного варенья на дне банки, кусочек масла и одно яйцо. Немного гречки и гороха в кухонном шкафу, горсть муки, сахар, соль и кофе. Это были все их скудные запасы. Татьяна не ела со вчерашнего вечера, а отец обходился без пищи уже дня три, только пил — то водку, то минеральную воду. С тех пор, как он потерял работу, прошло уже два месяца, и его последняя получка кончилась; Татьяна, не привыкшая совмещать учёбу с работой, забеспокоилась. Она подрабатывала лишь репетиторством, и две недели назад была вынуждена взять ещё одного ученика. Это приносило ей в целом триста рублей в неделю. Каждый день в университете она тратила в буфете десять рублей на обед. Что можно было съесть на десять рублей? Булочку с чаем или маленькую шоколадку размером с два спичечных коробка.
Осмотрев их хозяйство, Роман сказал:
— Как же это вы до такого докатились?
Отец сидел, обхватив всклокоченную голову руками. Он пробормотал:
— Вот… докатились.
На щеках Романа, и без того лоснящихся, проступил сердитый румянец.
— А почему я ничего не знал?
Отец ничего не ответил, и Роман посмотрел на Татьяну. Она пожала плечами.
