Немного позже, когда раздалась команда подполковника: «Разойдись!» — малыши облепили шефов. Те кажутся гренадерами, неловко передвигаются в гуще мелюзги, словно боятся случайно раздавить кого-нибудь, и ужо в этой осторожности чувствуется застенчивая нежность.
* * *
Шел последний урок в субботу. Взвод Боканова в географическом кабинете смотрел киножурнал «Египет сегодня».
В дальнем углу кабинета сидел полковник Белов. В темноте, под однообразный стрекот аппарата, голос географа звучал особенно выразительно и словно бы издалека. Иногда на экране появлялась указка учителя:
— Посмотрите, как примитивны орудия труда, какие изможденные лица у этих рабочих… Нет, не сладко жить и трудиться в «раю» английского империализма.
Фильм закончился, — казалось, оборвался. Открыли затемненные окна, дневной свет хлынул в комнату, заставил прищуриться. Под впечатлением только что увиденного на экране — юноши сидели задумчивые и серьезные. Полковник, одобрительно покачивая головой, что-то записывал в тетрадь посещений.
Громко, под самой дверью, сигналист протрубил окончание урока.
Павлик Снопков при первых же звуках трубы тряхнул головой, будто отогнал тяжелое видение, и тихо проворковал, прислушиваясь к веселым руладам:
— Серенада, ты — моя радость!
Снопков был выдумщиком многих ходящих по роте острот. Это он сокрушенно назвал пятерку «неуловимым Яном», а путь в столовую — «Золотой тропой».
Шопот Снопкова услышал Ковалев, сидящий впереди его, и улыбнулся — действительно, это — самый приятный сигнал недели. Он предвещал два свободных вечера и свободный день. Только раздается этот сигнал, как возникает ощущение честно заработанного отдыха, вспоминаешь, что впереди ждут тебя и танцы в клубе, и припасенный свежий номер журнала, и прогулка в город. Сразу же после обеда начинается чистка гимнастерок, утюжка брюк, подшивка подворотничков — радостные приготовления субботнего вечера.
В спальне, перед маленьким зеркалом, пристроенным на подоконнике, неторопливо бреется Гербов — собирается в город. Говорят, в книжном магазине появились сборники пьес, и Семену хочется выбрать какую-нибудь для постановки в училище. В прошлом году он участвовал в спектакле и, странное дело, обычно медлительный, на сцене преображался — откуда только брались непринужденность и темперамент.
Недавно, во время генеральной репетиции пьесы «Губернатор провинции», где Семен играл роль майора, он в перерыве между действиями, загримированный, в форме офицера, вышел во двор училища. Перед ним вытягивались товарищи, браво козырнул сержант четвертой роты. Вежливо ответив им, удовлетворенный Гербов возвратился за кулисы.
