«Ничего. Ещё десять ночей и эти побудки закончатся. Я смогу нормально выспаться». На самом деле Ярослав знал, что это не так: страусиная ферма, которая должна была заменить неперспективное больше садоводство, будет забирать все их силы и время без остатка. Но сейчас, в полусне пробираясь по тёмному дому, он предпочитал не думать о таком мрачном будущем. Лучше воспринимать это как сброс балласта. Садовничать в богатых усадьбах стало невозможно. Треклятая Грибница превращала даже самые заурядные участки в настоящие джунгли за пару недель, не оставляя времени на творчество, заменяя его монотонной рутиной бесконечных подрезок веток и покосов лужаек. Да и зарплата не поспевала за инфляцией.
Ярослав как раз закончил переворачивать яйца в их картонных колыбельках, когда первый рассветный луч вырвался из-за горизонта, обливая сад за окном густым багрянцем. Зрелище это было столь завораживающим, что молодой человек поневоле залюбовался. Солнце поднималось всё выше, его цвет от малиново-красного распалился до оранжевого, а потом и до жёлтого. Но окрестности по-прежнему полыхали алым. Чтобы получше рассмотреть этот феномен, Ярослав вышел на крыльцо. И ахнул. Земля под ногами, трава, стволы деревьев — всё в пределах видимости было покрыто бархатисто-красным войлочным налётом.
— Ну, чего ты?.. Отстань… Спать же хочется… — Арина вяло отмахнулась от его рук и опять уткнула лицо в подушку.
Ярослав повторно потряс её за плечо:
— Рина, просыпайся! Тебе нужно кое-что увидеть.
— Господи! Да на что там ещё смотреть?
Но она всё-таки села на кровати, а потом поднялась и, покачиваясь спросонья, подошла к окну. Её сон слетел, как только она увидела свой сад:
— О-о-о!
— И это не только у нас. Гляди — у соседей то же самое, — Ярослав возбуждённо ткнул пальцем по направлению к забору.
Арина перевела взгляд туда. В саду за рабицей всё алело точно так же, как и в их собственном.
Не сговариваясь, они поднялись на мансарду, откуда открывался вид на окрестности. По мере того, как поднималось солнце, и серость раннего утра уступала место ярким краскам дня, картина за окном приобретала всё более зловещий вид. Окрестные сады щеголяли красными стволами. Казалось, что зелёное облако листвы стоит на ногах, одетых в красные чулки. За садами раскинулось поле, размежеванное на клаптики огородов и обычно напоминающее драный лоскутный коврик зелёных оттенков, но теперь превратившееся в покрывало из дорогого алого бархата. За ним змеилась скромная серая лента реки в обрамлении красно-зелёных камышей. А дальше зияла рана заброшенного гранитного карьера. От этого зрелища у Арины вытянулось лицо.
