— Ну как? — донёсся голос издалека.
— Нора! — крикнул я. — Иди сюда. Тут совсем не страшно! Ещё светло!
— Нет, — послышался грустный голос. — Солнце заходит. Что ты там видишь, Чарли?
— Я опять в холле, на винтовой лестнице. Теперь в гостиную. В воздухе ни пылинки. Открываю дверь на кухню. Море бочек, лес бутылок. А вот кухня: Нора, с ума сойти.
— Я и говорю, — простонал жалобный голос. — Возвращайся в библиотеку. Встань посредине комнаты. Видишь Гейнсборо, которого ты всегда так любил?
— Он тут.
— Нет его там. Видишь серебряный флорентийский ящик для сигар?
— Вижу.
— Ничего ты не видишь. А красно-бурое кресло, на котором ты пил с папой бренди?
— На месте.
— Ах, если бы на месте, — послышался вздох.
— Тут — не тут, видишь — не видишь! Нора, да что ты в самом деле! Неужели не надоело!
— Ещё как, Чарли! Ты так и не ПОЧУЯЛ, что стряслось с Гринвудом?
Я стал озираться по сторонам, пытаясь обонянием уловить тайну дома.
— Чарли, — голос Норы доносился издалека, с порога замка, — четыре года назад, — послышался слабый стон. — Четыре года назад… Гринвуд сгорел дотла.
Я бросился к выходу.
— Что?! — вскричал я.
— Сгорел. Четыре года назад. До основания, — сказала она.
Я отошёл на три шага назад, посмотрел на стены, окна.
— Нора, но вот же он, целёхонький!
— Нет, Чарли, это не Гринвуд.
Я потрогал серые камни, красные кирпичи, зелёный плющ. Провёл рукой по испанской резьбе на входной двери.
— Не может быть, — сказал я в ужасе.
— Может, — отозвалась Нора. — Всё новое, сверху донизу. Новое, Чарли. Новое. Новёхонькое.
— И ДВЕРЬ?
— Да, прислали в прошлом году из Мадрида.
— И мощёные дорожки?
— Да, камень добыли близ Дублина два года назад. А окна привезли из Уотерфорда весной.
Я вошёл в дом.
— А паркет?
— Отделан во Франции, прислали прошлой осенью.
— Ну… ну, а ГОБЕЛЕН?
— Соткан недалеко от Парижа, а в апреле повесили.
— Но он же как ДВЕ КАПЛИ… Нора!
— Чтобы сделать копии с мраморных медальонов, я ездила в Грецию. Хрустальную витрину тоже заказала, в Реймсе.
— А как же библиотека?!
— Все книги до единой переплетены и оттиснуты золотом заново и расставлены на такие же книжные полки. Одна библиотека мне влетела в сто тысяч фунтов.
— Как две капли, Нора, — воскликнул я. — Боже, как две капли.
Мы стояли в библиотеке. Я ткнул пальцем в серебряный сигарный ящик флорентийской работы.
— Ну уж его-то вы наверняка вытащили из огня!
— Нет, нет. Я же художник. Я запомнила, как он выглядел, сделала эскиз, отвезла во Флоренцию. В июле подделка была готова.
