Когда появлялось свободное время, пытались ходить на лыжах, но из-за крепких, как камень, заструг поверхность снега превратилась в драчовую пилу, и лыжи совершенно не шли. Пришлось оставить это занятие. Мы с доктором начали ежедневно делать большие прогулки без лыж. Особенно любили ходить при свете луны.
В одну из таких прогулок у мыса Медвежьего я убил трехметрового медведя, но такого старого, что клыки его были наполовину съедены.
Однажды, возвратясь с прогулки, мы узнали, что наш, доктор Борис Дмитриевич Георгиевский распоряжением правительства назначен уполномоченным по управлению архипелагом Земля Франца-Иосифа со всеми правами, присвоенными представителям Советской власти.
— Теперь вы, Борис Дмитриевич, наша высшая власть! — пожимая руку, поздравил Илляшевич.
Это назначение стало для нас большим событием. Все искренне поздравляли Георгиевского и шутя стали называть его генерал-губернатором.
— У нас в «губернии» обсерватория, семь здоровых мужиков, и очень может быть, что летом к нам явятся с визитом заморские «гости», и «губернатор» необходим, чтобы встретить их с почетом, —добавил Алексин.
Конечно, мы воспользовались этим событием и устроили торжественный обед. Скажем прямо, что он был не менее изыскан и роскошен, чем губернаторский. На закуску Володя подал нам холодную треску под хреном. На первое — уху из семги, а на второе — тушеную медвежатину с брусничным вареньем. Затем, как обычно, пили кофе и курили трубки. Потом пели любимые студенческие песни тех времен. Вершиной торжества стал вечер самодеятельности. Чтобы было интересней, в радиорубке установили микрофон, а в кают-компанию принесли репродуктор: получалась как бы трансляция.
В роли конферансье выступил Эрнст.
— Георгий Александрович! Тебе, как самому длинному из нас, предоставляю право выступить первым перед микрофоном, — начал Кренкель.
— Я тронут вашим благосклонным вниманием! Что же вам прочесть?
— Давай про любовь!
Шашковский блестяще прочел «Военно-морскую любовь» Маяковского, и его появление в кают-компании была встречено криками «Браво!»
Затем Эрнст вызвал меня.
— Что ты споешь?
Я предложил ему спеть со мной старинную песню «Где друзья минувших дней» Давыдова, но Кренкель настоял на том, чтобы я тоже пел про любовь. Пришлось вспомнить одну шуточную кавалерийскую песенку.
Затем выступил наш повар Володя Знахарев. Он с большим настроением спел под аккомпанемент гитары старинный романс «Дремлют плакучие ивы» и прочел свое любимое стихотворение «Змея подколодная».
