Прошло несколько напряженных минут. Появилась подвода. Еще одна. Прогромыхал состав с тяжелой военной техникой.
Три первых вагона были купейными, и оттуда, из-за занавесок, выглядывали офицеры. Беркута так и подмывало ударить по ним очередью, но он решил, что лучше использовать для такого обстрела оставшуюся ленту пулемета. И, конечно, сделать это в другом месте. Он вспомнил «железнодорожные эксцессы», которые они устраивали вместе с Крамарчуком. А ведь можно считать, что, будучи только вдвоем, они вывели из строя столько солдат противника, словно выиграли три-четыре хороших боя. Не понеся при этом никаких потерь.
Полной неожиданностью для Беркута стало то, что, вслед за товарняком, последний вагон которого остановился метрах в ста пятидесяти, на изгибе колеи, шел пассажирский поезд, машинист которого резко затормозил на подходе к переезду и тем не менее чуть не врезался в предыдущий состав.
Среди офицеров, вышедших из вагона, Беркуту сразу же бросился в глаза рослый смуглолицый гауптштурмфюрер с орлиным носом и жестким, пронизывающим взглядом. Эсэсовец тоже обратил внимание на стоявшего на обочине дороги германского обер-лейтенанта и, не сводя с него глаз, словно загипнотизированный, начал приближаться. Беркут инстинктивно подался навстречу ему, и с минуту они медленно, словно на дуэли перед выстрелом, сходились. Да и руки их тоже рванули кобуры почти одновременно.
— Если я правильно оценил ситуацию, вы не из нашего эшелона, обер-лейтенант? — застыла рука гауптштурмфюрера на рукоятке вальтера.
— Вы правильно оцениваете ее, — точно так же судорожно сжимал рукоять своего пистолета Беркут.
Боковым зрением он видел, как справа к нему медленно приближался с автоматом наперевес ефрейтор Арзамасцев, а слева, подталкивая дулом автомата дежурного по переезду, в пространство между гауптштурмфюрером и топчущейся у вагона группой офицеров заходил Корбач.
— Простите, обер-лейтенант, но вы напомнили мне одного знакомого офицера.
— Ваше лицо тоже напомнило мне лицо одного знакомого офицера, — ответил Беркут, все больше утверждаясь в мысли, что перед ним не кто иной, как гауптштурмфюрер Вилли Штубер.
Все еще не снимая рук с рукоятей, они оба метнули взглядами по сторонам. Эти диверсанты были опытными воинами и прекрасно понимали: чем бы в конечном итоге ни завершилась схватка, для них обоих она завершится гибелью.
