Однако девушка не придавала этому никакого значения и старалась казаться значительно бодрее, чем была на самом деле.
— А если бы именно так и сказал, что тогда?
— Не хитри, сначала скажи мне, бедной польке, правду.
— Корбач! — окликнул Беркут бродившего по двору парня, ничего не ответив Анне. — Сними с коляски пулемет и замаскируйся с ним вот здесь, в кустах под сосной. Великолепный обзор. Через час я тебя сменю. Через два часа — в путь.
— Значит, так ничего и не скажешь бедной польке… — разочарованно вздохнула девушка, привалившись спиной к стволу сосны и положив автомат на колени. Причем Беркут заметил, что проделала это девушка так, словно укладывала спать ребенка.
— Извини, не скажу.
— Не можешь простить бедной польке тех двоих немцев-любовников в сарае?
— Хочется верить, что происходило это не по твоей воле.
— Но простить все-таки не можешь…
— Послушай ты, «бедная полька», зачем ты опять заводишь разговор о случае в сарае? — сухо осадил ее Андрей, еще раз оглядывая окрестности в доставшийся ему от обер-лейтенанта бинокль. — Давай раз и навсегда договоримся: твоя интимная жизнь меня не интересует, а того, что происходило в каком-то там заброшенном строении, я попросту не видел. Как-то не довелось. Бывает же такое?
— И того, что происходило через несколько дней на чердаке, — тоже? — коварно ухмыльнулась полька.
— Того — тем более.
— В таком случае мне не пришлось видеть, как после этих ухаживаний за мной ты преподносил «уроки поведения» своему ефрейтору. Может, заключим по этому поводу «вечный мир», а, пан лейтенант-поручик?
— Иди, отдыхай, Анна, тебе это крайне необходимо. И есть у тебя на всю эту роскошь ровно два часа.
— Благодарю за великодушие, но, по-моему, в этом доме частенько ночуют партизаны или какие-то бандиты. Во всяком случае, там полно сена, все разграблено и затоптано. Кажется мне, что и хозяева отсюда не уезжали, а нашли вечный покой где-нибудь поблизости.
— Тебе не дают покоя их привидения? Можешь устроиться на одном из соседних холмов или в кабине.
— Почему не здесь?
— Потому что здесь ты будешь отвлекать часового, — едва заметно улыбнулся Андрей.
Как бы он ни старался урезонить эту девушку, каким бы несвоевременным ни казался ее флирт, все-таки она не могла не нравиться. Даже в этих мешковатых брюках, неуклюжих сапогах и тесноватой мальчишеской спортивной куртке.
— С чего ты взял, что я собираюсь его каким-то образом отвлекать?
— Я пекусь не о нравственности твоей, а о нашей общей безопасности.
