Интерес Юнга к мистике, духовидению, «двойному зрению», раздвоенности личности — все это родилось и из семейной атмосферы. По словам Юнга, он чувствовал, что между ним и его предками существует какая-то роковая связь. Он ощущал свою зависимость от них, от тех вопросов, на которые они не смогли найти ответа. Парапсихологические способности были в той или иной мере присущи многим членам семьи, передались они по наследству и детям Юнга.
В семьях Юнгов и Прайсверков преобладали люди, занимавшиеся умственным трудом, причем оба деда достигли в своих областях значительных успехов. В протестантских странах многие выдающиеся личности были сыновьями священников. И Карл Юнг здесь вовсе не исключение. Взращенный на почве свободолюбивой Швейцарии в семье медиков, теологов, пасторов, мистиков и масонов, он объединил в своем творчестве психическую, духовную и физическую стороны человека, тем самым предвосхитив современные тенденции взаимодействия научных дисциплин, ранее развивавшихся независимо друг от друга. Мы знаем, что невозможно в современном мире рассматривать физические недуги отдельно от духовных, и наоборот. Карл Юнг пришел к этому еще в начале XX века — во многом благодаря разносторонности своих интересов и знаний, а также семейной атмосфере.
Карл Густав Юнг характеризует своего отца, доктора филологии и специалиста по восточным языкам (его диссертация была посвящена арабской «Песне песней»), как хорошего человека, жизнь которого не удалась. После студенчества он забросил занятия филологией, сделавшись сельским священником. Женился, но брак не был особенно удачным. В конце жизни он часто предавался воспоминаниям о прошлом, горевал, что брак СЛОЖИЛСЯ совсем не так, как представлялось ему до женитьбы. «Он делал много добра людям — слишком много — и, как следствие, сделался раздражительным и желчным. Оба моих родителя прилагали большие усилия, чтобы жить благочестивой жизнью, а в результате между ними все чаще возникали тягостные сцены»[2]. Судя по всему, отец Юнга испытывал сомнения в собственной вере, но старательно гнал от себя все мысли об этом. Он всегда наставлял сына, что должно просто верить, не задаваясь вопросом «почему?». Его вера казалась Юнгу догматичной, пустой и безжизненной. Разочарования в семейной жизни, воспоминания о счастливой поре студенчества и сомнения в вере, становившиеся все сильнее, привели к постоянной раздражительности и постоянно плохому настроению. По мнению Юнга, в ранней смерти отца виноват кризис веры. Его раздирали внутренние сомнения, но он не смел о них думать. Он бежал от самого себя и поэтому настаивал на слепой вере, которой хотел достичь усилием воли. Позже Юнгу трудно было принять учение Фрейда об Эдиповом комплексе (см. Справку 1) хотя бы потому, что мягкий и слабохарактерный, болезненный отец не был главой семьи. Он не вызывал у сына ревности и желания соперничать за внимание матери. Уже в глубокой старости в одном из писем Юнг замечает, что комплекс у него скорее «материнский», нежели «отцовский».
