Дорога спускалась вниз. Под гору идти было легче, и Люся уже собиралась сказать Вове, что она совсем отдохнула и сама понесёт свои вещи, но тут ей в туфлю попал камешек. Он колол пятку. Едва сдерживая слёзы, Люся хромала и морщилась.
— Ты на ходу сними туфлю, — посоветовал Вова.
— Пожалуй, попробую, — покорно согласилась Люся.
Она попыталась разуться, не останавливаясь, но споткнулась и упала. Шедший следом за ней мальчик тоже упал. Он уронил перетянутые верёвкой вещи и теперь, запнувшись, копошился в пыли, силясь подняться. Ряды смешались. Одни старались обойти упавших, другие остановились, задерживая идущих за ними. Полицейский подбежал к смешавшейся колонне.
— Куда глазела, ворона! — закричал он на Люсю.
Упавшего мальчика Дерюгин ударил по щеке и начал подгонять ребят резиновой дубиной:
— Выровнять колонну!
Но сразу выровнять строй было нелегко. Полицейский сквернословил, конвоиры кричали что-то, размахивая автоматами. Ребята, увертываясь от ударов, с плачем искали своё место в колонне. В суматохе Люся потеряла из виду Вову. А он шагал где-то в самом хвосте колонны, не видя ни Люси, ни Жоры.
Наконец подошли к реке.
— Висла! — послышался чей-то голос.
Над широкой гладью мутной, немного желтоватой воды курился туман. Бесформенной грудой чернели согнутые металлические фермы, около уцелевшей части моста суетились немецкие сапёры. Скрипели подъёмные краны, гудели электрические пилы.
При виде разрушенного моста Вова забыл всю тяжесть пути. Теперь он воочию убедился, что война не только там, на родной земле, но и здесь, в тылу врага. Как нагло врали фашисты в листовках и по радио, что русская армия слаба, что у русских нет самолётов, танков и что скоро они, гитлеровцы, завоюют Россию!
— Врут, проклятые! Про всё врут! — вслух сказал Вова и улыбнулся.
На паром ребят загоняли партиями — по восемьдесят-сто человек. Когда хвост колонны подошёл к переправе, передних уже перевезли на западный берег. Длинная вереница ребят вытянулась вдоль реки.
Вова пристально вглядывался в толпу, надеясь разыскать девочку, у которой он взял вещи. «Даже фамилии её не спросил!» — упрекал он себя.
Вова был уверен, что или товарищи его разыщут, или он найдёт Жору и Толю, но вещи девочки беспокоили его больше всего. У неё ведь теперь ни документов, ни белья, ни еды. Как она обойдётся? Вова чувствовал себя виноватым, а поделать ничего не мог: в толпе несколько сот человек, и нелегко найти девочку, с которой шёл вместе не более часа.
