, — вонючая как падаль и горькая как… уж я не подыщу и сравнения!.. Все пили ее и торопились набрать в свои сосуды… А на утро Киргизы вытащили из колодца… сперва клочья шерсти, а затем и совершенно разложившуюся козу… Нечего и говорить, что и это никого не остановило: предстоял, по словам проводников, восьмидесятиверстный безводный переход.
Кириизы принялись оттаскивать падаль, растревожили ее и еще больше заразили воздух. Об ужине и чае нечего было и думать… Выйдя за черту этой убийственной сферы, мы растянулись на бурках и, несмотря на страшный голод, заснули как убитые…
На следующий день утром сюда же подошел со своею колонной майор Аварский. Он пробыл в дороге вдвое менее чем мы, верховые, благодаря тому, [139] что накануне, потеряв нас из виду и не желая напрасно утомлять людей, блуждая за ненадежным проводником, остановился и ночевал в степи.
Подполковник П. с главными силами, как видно, и не был на Уч-Кудуке. Если он только не заблудился, то, надо полагать, прошел мимо этих колодцев по южной дороге.
Как только люди Аварского напоили верблюдов и набрали уч-кудукской воды, мы оставили эти проклятые колодцы…
До полудня все было попрежнему, но к этому времени солнце запекло необыкновенно сильно, и мы почувствовали ту нестерпимую духоту и зловещую тишину в воздухе, которые обыкновенно наступают здесь пред какою-либо резкою переменой… Физиономия степи также начала заметно изменяться: показалась более сочная зелень и местами небольшие лужайки, покрытые превосходною, мелкою травкой. Лошади сами сворачивали к таким местам как к чему-то знакомому, родному…
Вот вспорхнул пред нами давно невиданный коршун, за ним полетели в догонку одна и другая пуля, но бесполезно. Немного погодя пронеслась в стороне, точно не касаясь земли, стройная сайга с приподнятою мордочкой, вероятно испуганная нежданными гостями и дикими звуками зурны… остановилась, гордо взглянула на нашу сторону… и понеслась быстрее прежнего… Целая толпа Лезгин и [140] Киргизов, выхватив свои винтовки, с гиком помчались за красавицей, но ее и след простыл!..
Эти легкие черты некоторого оживления после бесконечного однообразия мертвой пустыни произвели на нас то приятное впечатление, которое, вероятно, испытывают люди, переплывающие океан, при появлении первых признаков недалекого берега… Они также сулили нам давно покинутую землю, — землю, к какой мы привыкли, полную движения и жизни…
Пред вечером ясное все время небо в первый раз заволоклось небольшими тучами, — еще новость. Внезапно послышались отдаленные раскаты грома и вслед за ними начали искоса накрапывать редкие, но необычайно крупные капли дождя, рассеивая степную мглу и поминутно меняя свое направление… Через четверть часа уже точно ничего и не бывало; дождь перестал и солнце запекло с прежнею силой. Только кое-где носились еще по бирюзовому небу «последния тучки рассеянной бури», словно клубы белоснежной ваты, залитые ярким светом… Воздух стал прозрачнее и чище.
