Селянин с дубинкой сделал шаг вперед, и, заметив это, Лоуренс поднялся на ноги.
- Я торговец, я принадлежу к Гильдии Ровена. Кроме того, многие в кумерсонском отделении Гильдии Ровена знают, что я направился в вашу деревню.
Селянин с удивленным видом обернулся к Сему.
Если мелкая деревушка вроде Терео ввяжется в спор с торговой гильдией, выпутаться легко ей не удастся.
В тех вопросах, которые касаются денег, организация, состоящая из торговцев, не без оснований могла считать себя целым государством.
- Разумеется, если вы, старейшина Сему, можете принять необходимые меры как представитель деревни Терео, я, как путешественник, с радостью подчинюсь вашему слову, - продолжил Лоуренс.
- ...Понимаю. Однако я лично явился к тебе и твоей спутнице вовсе не из злобы, - начал объяснять Сему.
- Случилось что-то важное?
В это время послышался топот ног – похоже, к ним спешил проснувшийся Эван.
Метнув короткий взгляд в сторону, откуда доносился топот, Сему медленно произнес:
- Кто-то в Энберле поел зерна, привезенного из нашей деревни, и умер.
Всякий раз, когда речь шла о том, что кто-то умер, поев зерна, первое, что приходило на ум, было ядовитое растение под названием Ридлев огонь.
Когда человек ел зерно этого растения, его руки и ноги начинали гнить изнутри, кости словно таяли, и он умирал в страшных мучениях. Проглотив даже ничтожнейшее количество яда, человек мутился рассудком и начинал воображать, что он более не существует в этом мире. У беременных женщин это приводило еще и к выкидышу.
Ходило поверье, что ядовитое, черное зерно добавлялось демонами в обычные колосья. Если его не отделить от нормального зерна при сборе урожая или смолоть в муку по неведению, никто более не сможет сказать, где именно в муке яд.
В таком случае яд обнаруживался лишь тогда, когда кто-то, поев хлеба из этой муки, выказывал знакомые признаки.
Для деревни землепашцев ядовитое зерно было страшным бедствием, не менее пугающим, чем засуха или наводнение.
Самым страшным было даже не то, что человек, поевший этого зерна, умирал или превращался в живого мертвеца.
Страшнее всего было то, что если в годовом урожае зерна находили Ридлев огонь, есть становилось нельзя все зерно.
- Ты уверен, что в нашей деревне никто не отравился? – спросил старейшина Сему.
- Точно уверен, никого таких нету, Старый. Даже у старухи Джейн, что с постели не встает, всего лишь насморк.
- Из нового зерна хлеб пекли только во время жатвы, так? Ну, по крайней мере, теперь мы знаем, что зерно, смолотое раньше, не ядовито.
