любодеянием в моем же доме! Невероятно!
Эмир в ярости заметался по комнате. Он опять заговорил сам с собой:
- Жена изменила, оказалась неверной. Предательница! Развестись с ней и выгнать из дворца?! Но ведь это невозможно. Она - дочь халифа. А моя судьба зависит от воли халифа. Жена эмира, дочь самого халифа багдадского распутничает в своем дворце. Нет, лучше бесчестие, чем огласка. Нельзя, чтобы народ узнал об этом. Но выродка катиба, предавшего своего господина, я велю уничтожить. Жена - арабка, вот в чем мое несчастье, она и впредь будет изменять мне с каким-нибудь арабом.
Занавес над дверью заколыхался. На пороге вырос старый садовник Салим. Эмир задумчиво взглянул на него и подумал; "Наверное, и этот принес известие о какой-нибудь измене".
Он кивнул старику головой и приказал:
- Говори, Салим, говори!
Садовник еще раз низко поклонился.
- Несколько дней тому назад, - начал он, - ваш старый слуга был вынужден совершить неблаговидный поступок. Чистота, благородство и честность семьи эмира вне всякого сомнения. Однако мне пришлось отнести письмо вашей дочери Гатибы-ханум молодому гянджинскому поэту по имени Ильяс.
Эмир Ннанч залепил старому садовнику оплеуху.
- Негодник, ты сообщаешь мне об этом после того, как отнес письмо?! А где ответ молодого человека? Ты получил его, принес мне?
- Нет, да буду я вашей жертвой, - дрожа от страха, пробормотал Салим. - Он не передал мне ответа!
- Если Ильяс напишет ответ, немедленно неси его ко мне. Предатели! Ублюдки! Пошел вон с глаз моих!
Салим удалился.
Эмир Инанч, стоя посреди комнаты, обхватил голову руками и простонал:
- Яблоко от яблони недалеко падает. Кругом - измена! Коварные враги пробрались и действуют в моем дворце. Никто ничего не узнает, если в один прекрасный день они умертвят
меня в моей постели.
Вскоре по одному начали приходить привратники, повара, портные, стражники и прочие служители дворца. Они доносили. эмиру обо всем, что им удалось узнать за день.
Наконец правитель Гянджи опять остался один. В сердце его по-прежнему бушевала ярость. Он достал из кармана государственную печать, впился в нее глазами, а в голову все продолжали лезть гневные мысли. Ему представилось, как катиб Мухаким Ибн-Давуд обнимает его любимую жену!
-- Ах, Мухаким, Мухаким!- прорычал он в ярости.
В комнату поспешно вошел Марджан.
Эмир, увидев преданного слугу, приказал:
- Ступай, быстро позови ко мне Мухакима Ибн-Давуда.
Марджан вышел.
