Гатибе страстно хотелось взглянуть на молодого поэта по имени Ильяс, которому писала Мехсети-ханум. Она думала, что такая знаменитая поэтесса, как Мехсети-ханум, женщина, прославившаяся своей красотой по всему Востоку, не станет переписываться с заурядным человеком. Прекрасная Гатиба пыталась представить себе, каков он - этот молодой Ильяс. Он казался ей то отважным героем, то скромным бедным талебэ*. Любопытство все больше и больше распаляло воображение девушки. Она говорила себе: "Я уверена, он очень красив. Если бы он не был красив и благороден, Мехсети-ханум не обратилась бы к нему с письмом". И Гатиба снова и снова рисовала себе образ молодого поэта.
______________
* Талебэ - студент.
"Геройская удаль - не самая ценная вещь на свете, - размышляла она.- На земле много пехлеванов*, в храбрости которых больше безрассудства, нежели доблести. По-моему, героизм - нечто совсем другое. Некоторые люди считают себя героями оттого что у них сильные руки, и они умеют владеть мечом и копьем. Нет, это не настоящие герои. Подлинный героизм измеряется мужеством души, умом человека, его сметливостью. Что толку, если мужчина красив, как женщина? Это только мешает разобраться в его истинных достоинствах. Мне кажется, умные девушки должны любить мужчин не за внешнюю привлекательность, а за их мужество. Сейчас придет этот поэт Ильяс и, возможно, упадет к ногам отца, умоляя о помиловании. Если он будет плакать, унижаться, просить - это не герой, и, значит, напрасно знаменитая поэтесса Мехсети-ханум написала ему письмо".
______________
* Пехлеван - богатырь, витязь.
От этой мысли Гатибе сделалось неприятно.
- Ата*, когда молодого человека приведут; ты велишь убить его? спросила она.
______________
* Ата - отец.
Продолжая гладить ее волосы, эмир Инанч ответил вопросом на вопрос:
- Скажи мне, доченька, как ты поступишь с тем, кто замышляет измену против твоего деда халифа?
Подумав немного, Гатиба тихо ответила:
- Я не могу ничего сказать, не увидев его, не узнав, каков он - этот молодой человек.
Отец и мать Сафийя-хатун громко рассмеялись. Гатиба же застыдилась, потупила глаза, примолкла.
Немного погодя вошел Хюсамеддин.
-- Ильяс найден и доставлен во дворец, - доложил он с поклоном.
- Введите его! - приказал эмир и, обернувшись к жене, добавил: - А вы ступайте.
Сафийя-хатун поднялась и вышла. Гатиба осталась с отцом.
Ильяса ввели в зал. Он стоял на пороге, не склонив головы, даже не поприветствовав эмира.
