Намного труднее определить, что же произошло с экономической властью сеньоров. Трудность создается двойственностью выражения экономическая власть. Это выражение обозначает возможность удовлетворять свои экономические потребности. Но зачастую оно подразумевает -- если не явно, то молчаливо -- шокирующую возможность, захватывая или монополизируя экономические ресурсы общества, мешать другим удовлетворять свои экономические потребности. Если исходить из первого смысла выражения, то с разрастанием промышленности и торговли возможности сельскохозяйственного сектора удовлетворять свои экономические потребности вовсе не обязательно уменьшаются. Даже напротив, велика вероятность расширения этих возможностей. Не происходит никаких сдвигов и перемещения ресурсов, и упадок затрагивает только лишь сравнительные статистические показатели (вроде доли сельскохозяйственной продукции в ВНП). В растущей экономике наблюдается общий рост экономических возможностей, и все сектора хозяйства вполне могут расширяться одновременно.
Вызывает оскорбление чувства справедливости то значение выражения "экономическая власть", которое отражает несформулированное предположение, что объем экономических ресурсов и производимых продуктов постоянен: привычная метафора: национальный пирог делится так, как это делается в семье. Такой смысл данного выражения забывается, когда экономика на подъеме и становится очевидной неуместность унизительного представления, что люди конкурируют за долю в общем пироге, как свиньи у корыта. В периоды роста люди видят стабильность или улучшение своего благосостояния, хотя, может быть, другие богатеют быстрее, и благодаря этому слабее ощущение, что успех других ограничивает твои собственные экономические возможности.
Иными словами, возвышение купечества в Западной Европе никогда не стало бы реальностью, если бы основные держатели богатств в этих странах не сочли, что в их собственных интересах покупать у купцов и продавать им. В течение длительных периодов времени в Англии и во Франции, если не в Голландии и в Италии, основными держателями богатств были феодальные магнаты. Продавая свои зерно, шерсть, лесные продукты и руды купцам и покупая у них товары дальних и ближних стран, сеньоры способствовали подъему экономики городов, и в результате последние стали богаче деревни, но и последняя при этом выиграла.
Поскольку сельское хозяйство еще долгое время после крушения феодализма давало более половины всего производства, большие земельные состояния сохранились и в XX веке. Некоторые члены земельной аристократии, на земле которых обнаружили рудные месторождения, сильно разбогатели благодаря подъему промышленности и промышленной революции; другие владели ценнейшей недвижимостью в Лондоне, Париже и других растущих городах. Таким образом, вполне вероятно, что за века промышленного роста, приведшего к закату феодализма, богатство наследственной аристократии выросло, а не уменьшилось.
