— Так вы богатая, мисс Мэри?
— Пирожок, денег у меня завались!
— А откуда они у вас? Вы же не работаете.
— Да, — сказала Чайна, — откуда они у тебя?
— Гувер дал. Как-то раз я сделала ему одолжение.
— Что вы сделали?
— Одолжение. Они хотели поймать одного жулика. По имени Джонни. Он был такой подлец, что…
— Мы сто раз уже это слышали, — Чайна укладывала завиток.
— … ФБР очень хотело его поймать. Он скосил больше народу, чем туберкулез. А если его разозлить, тут уж держись! Он тебя будет гнать, покуда земли хватит. Ну, я тогда была молодая и симпатичная. Не больше девяноста фунтов, в самом соку.
— Ты никогда не была в самом соку, — сказала Чайна.
— А ты никогда не просыхала. Заткнись. Давай я расскажу тебе дальше, конфетка. Сказать по правде, я единственная могла с ним сладить. Он уходил, грабил банк или убивал кого-нибудь, а я ему говорила так ласково: «Джонни, не надо бы тебе этого делать». А он отвечал, что хотел мне купить подарков. Кружевного белья и всякого такого. Каждую субботу мы брали упаковку пива и жарили рыбу. Жаришь ее в муке и яичном тесте, и когда она становится такая темная и поджаристая — только не слишком — открываешь холодное пиво… — Глаза Мэри затуманились от воспоминаний. Все ее истории заканчивались описаниями еды. Пекола видела, как зубы Мэри глубоко впиваются в хрустящую спинку морского окуня, видела, как ее толстые пальцы отправляют в рот маленькие кусочки горячего белого мяса, упавшие с губ, она слышала хлопок открывающейся пивной бутылки, чувствовала резкий запах пива, ощущала на языке холодную горечь. Она опомнилась гораздо раньше Мэри.
— А как же деньги? — спросила она.
Чайна хмыкнула.
— Она воображает себя той дамочкой в красном, которая настучала на Диллинджера. Диллинджер бы к тебе и близко не подошел, разве что в Африке, на охоте, перепутал бы тебя с бегемотом.
— Что ж, у этого бегемота была неплохая житуха в Чикаго. Боже мой и три девятки!
— Почему вы всегда говорите «Боже мой», а потом цифру? — Пеколе давно хотелось это узнать.
— Потому что мама учила меня никогда не ругаться.
— А штаны снимать она тебя учила? — спросила Чайна.
— А у меня их и не было, — сказала Мэри. — Ни разу их не видала до пятнадцати лет, пока не уехала из Джексона и не нашла поденную работу в Цинциннати. Моя хозяйка дала мне свои старые трусы. Я подумала, что это что-то вроде чепца. Надела их на голову, когда вытирала пыль. Она меня увидела и чуть в обморок не грохнулась.
