Я была готова объяснять, возражать, возмущаться… Будь проклят этот дурацкий городишко с его тупыми полицейскими! Но спокойствие вновь разлилось в моей душе, и я промолчала. Всё иначе, чем кажется.
Истинная причина глубже. Пришло время применить йогу на практике — так, как учил меня мой наставник.
— Понятно, — сухо произнесла я. — Преступница, заключённая в тюрьму.
Насколько потребуется — наверное, очень надолго. Ну что ж…
Комендант с удивлением поднял брови.
— Похоже, ты не слишком-то беспокоишься.
— Беспокоюсь, — пожала я плечами. — Но не расстраиваюсь.
— Почему?
— Потому что это не изменит того, что происходит. Но кое-что другое — может. Значит, мне придётся кое-что сделать, чтобы его изменить.
— Что изменить?
Я спокойно огляделась, и из спокойствия сами собой родились слова:
— Мне… Мне придётся изменить вот это.
С непоколебимой уверенностью я обвела рукой вокруг себя.
Комендант тревожно огляделся.
— Изменить — это? — повторил он, наморщив лоб.
— Тюрьму, — пояснила я. — Изменить придётся тюрьму.
— Что? — удивился он. — Как так, изменить тюрьму?
Моя речь лилась легко и свободно, словно бы без моего участия.
— Я сделаю так, что тюрьма перестанет быть тюрьмой.
Комендант выпрямился, на лице его появилась лёгкая улыбка.
— Ты хочешь сказать… То есть, ты постараешься внушить себе, что находишься не в камере, а где-то в другом месте?
Мой взгляд стал холодным, почти стальным, как у Катрин.
— Я совсем не это хотела сказать, комендант. Я сказала, что тюрьма перестанет быть тюрьмой, и выразилась, по-моему, достаточно ясно. Вы меня не поняли?
— Я понял… Понял, что ты сказала, но не то, что ты имела в виду.
— И если не поймёте, — резко парировала я, — то никогда не поймёте, что такое йога и как она на самом деле работает. В этом случае вы пронесёте свою боль в спине и все разочарования вашей жизни до самой могилы.
Он печально смотрел на меня, чувствуя, что я права. Как можно было оставить его в таком состоянии, беспомощным и одиноким? Несмотря ни на что, он был моим учеником, и между нами возникли особые священные узы. А ещё он был человеческим существом и испытывал боль, а такие узы вообще не имеют начала.
— Ничего, всё придёт, — вздохнула я. — Я научу вас. Теперь у нас времени сколько угодно… — Я помолчала, собираясь с мыслями. Мы переходили грань, за которой начиналась настоящая йога, и тут требовалась осторожность. — Вам придётся сейчас кое-что выслушать, а потом, уже без меня, подумать над этим.
