Пару минут спустя раздался стук из камеры через стенку.
— Девочка, — проговорил мой сосед, — Девочка, ты не спишь?
Я остолбенела. Я уже потеряла всякую надежду обрести здесь собеседника.
— Нет-нет, не сплю.
— Хорошо-замечательно. Надо поговорить. Но ты прислушивайся как следует, что там, за дверью. Заключенным категорически запрещено разговаривать, и пристав с нас шкуру спустит своей дурацкой палкой, если застукает. Усекла?
— Еще как, — проговорила я, внезапно растеряв все слова.
— Как тебя зовут? — прошептал он.
До меня вдруг дошло, что никто меня здесь еще не разу об этом не спрашивал. — Пятница, — прошептала я в ответ, — меня зовут Пятница.
— Родилась, что ли, в пятницу? — раздалось шепотом.
— Да-да, точно так… но не только.
— Ну, а меня Бузуку, — ответил он, растягивая слоги: «бууу-зууу-кууу».
— Бузуку? — переспросила я, — Милое имя. Оно что-нибудь означает?
— Да, — ответил он и хихикнул, — оно означает «Господин Ничтожество». Думаю, что многие считают меня самым ничтожным человеком в этом ничтожном городишке.
— Ну, я так не думаю. Не представляю, что бы мы без вас делали.
— Мы? А, нуда, ты же отдаешь часть еды собаке.
— Да-да, но тут дело не только в собаке…
— Понятно. Ладно, я буду передавать теперь побольше. Но нам нужно поговорить…, - и тут дверь распахнулась, и я разглядела фигуру пристава на пороге, и мы с Бузуку замерли. Но он всего лишь пробормотал что-то невнятное себе под нос, завалился в свою комнатку, и опять наступила тишина.
Когда комендант позвал меня на следующий раз, он остался сидеть за столом и махнул рукой, указывая мне на коврик как раз напротив него.
— Что-то не так, — промолвил он.
— Что такое?
— Я делал все, как ты сказала — как в книге написано, или во всяком случае, как ты говоришь, что в книге написано. Как бы то ни было я смог практиковать каждый день, ну, за исключением выходных…
Он глянул на меня, как школьник, словно проверяя, не набедокурил ли он.
— В выходные можно, — сказала я, — Это не увиливание, если выбрать для себя точно определенные дни для отдыха. Даже здорово!
— Ну, вот и хорошо. Я так и думал. И ты права: достаточно только подумать о приставе или караульном…, - он внезапно замолчал и уставился в окно. А потом вновь обернулся и взглянул на меня.
— Знаешь, они так страдают — вроде обычные люди, как-то живут себе — но у каждого есть что-то. Далеко не сразу, но я понял это. Так что даже просто мысль, что я мог бы хоть как-то им помочь — она сработала. Я не пропустил ни дня. Но теперь мне кажется, что все это не будет работать.
