— Почему же не все клеится с государственной «тубареткой»...
— Почему не клеится? Клеится. Другое дело, может, это не так быстро. А ты мне можешь сказать, что не клеится?
— Гайки власть закручивают прессе...
— Прессе? Вам? Да вы голых женщин стали прямо в «Комсомолке» печатать!
— Что вы имеете в виду?
— О сексе начали. Ну это просто поразительно. Это вы для «Комсомолки»? Это ж «Комсомолка», которую читают все поколения комсомольцев, которые сегодня уже в возрасте. И смотреть на это... Я не думаю, что им удобно. Меня там ничего не удивляет. Я в своей жизни многое видел. И понимаю. И при этом вы еще можете говорить, что вам гайки закручивают? Я представляю, что было бы, если бы не закручивали...
— При Ельцине так не робели. Что приснится — в газету несешь. А сейчас...
— И сейчас неси.
— Не могу. Какой-то цензор появляется, Виктор Степанович... Внутренний. Вот у меня.
— А, внутренний? О, наконец-то!
— Что ж хорошего?
— А что плохого? Потому что уж такая разнузданность была. Что сразу пустились в демократию!
— Но это же вы с Ельциным сидели и демократию разводили.
— Да. Ну и что? Сами-то мы не позволяли себе этого — ни Ельцин, ни Черномырдин. Вы от нас чего-нибудь слышали? Похабщину или чего-нибудь такое? Недозволенное, чтобы всем вам было стыдно за нас? Нет!
— Борис Николаевич перед оркестром палочкой махал...
— Ну так это шутка! Ну, о-е-ей!
— Раньше, когда писал о Ельцине и Черномырдине, за словом в карман не лез. А сейчас если власти кто-то насолил — она спуску не дает. Может придраться к любому СМИ, как к тому телеграфному столбу.
— А я так понимаю, что именно власть стала, как тот телеграфный столб, к которому цепляются и по делу, и не по делу. Некоторые думают, что правительство — это тот орган, к которому каждый может прикоснуться определенным местом. Ошибаются!
Мы сами себя когда-нибудь научимся уважать? Страну опустили в моральном плане! Вот скажи... Опять чуть отвлекусь. Я был в командировке три дня, в Женеве. Смотрел телевидение. Там разные каналы — и швейцарские, и итальянские... И ни одного боевика! Крови нет на экране. Меня поразило: сколько ни переключал — крови нет! Может, ты объяснишь, почему у нас на всех каналах — кровь?
— Это вы с Ельциным...
— Минуточку, я закончу. Я-то понимаю, что за этим стоит. Зачастую неумение и нежелание работать!
— Это вы не научили телевизионщиков работать, не создали им условия.
— Не успел, жалею об этом...
— Ясно...
— Что тебе ясно?
— Раньше Черномырдин был ярым ельцинистом, а теперь стал ярым путинцем и медведевцем.
