Обрадованный тем, что нашел его, я понял, что добился цели и могу получить новый приказ.
Из короткого разговора с подполковником я уяснил, что верховное командование отправляет нас обратно в Германию. Все оставшиеся в живых офицеры 58-й пехотной дивизии должны вернуться на родину, где станут ядром новой дивизии, которая будет формироваться в Гамбурге.
Немногие оставшиеся в живых солдаты нашей дивизии переводятся в состав 32-й пехотной дивизии, которая останется в арьергарде и будет сдерживать наступление частей Красной Армии.
Дав мне устные указания, Эбелинг сделал запись в моей солдатской книжке и расписался. Поскольку офицеры нашей дивизии будут самостоятельно добираться до Гамбурга, этот письменный приказ не позволит эсэсовцам наказать меня как дезертира, если я неожиданно наткнусь на них. Одним росчерком пера подполковник открыл мне, так сказать, дверь, через которую я смогу выйти из ада передовой и избежать смерти или русского плена.
Несмотря на то что я был благодарен Эбелингу, мне тем не менее стало понятно, что благополучно закончить такое опасное путешествие нам вряд ли удастся.
По всей видимости, Красная Армия отрезала нам все пути отхода на запад по суше, и свободный путь оставался лишь на песчаной косе Фриш-Неррунг, протянувшейся вдоль побережья Балтийского моря. В то же самое время корабли, пытавшиеся добраться до Германии, рисковали стать жертвами налетов советской авиации. Когда я добрался до блиндажа, в котором меня ожидали мои солдаты, то отвел в сторону гауптфельдфебеля Юхтера и объяснил ему, что получил указание пробиваться на территорию рейха с одним из солдат моей роты. Поскольку Юхтер был первым моим заместителем, то было вполне естественно, что помогать мне в формировании нового соединения должен он, но мне казалось, что нужно предоставить ему возможность выбора, а не заставлять выполнять приказ.
— Пойдете со мной? — спросил.
— Так точно! Пойду! — последовал немедленный ответ.
Несмотря на то что перспективы добраться до центральной части Германии были весьма сомнительными, мы с Юхтером по крайней мере решили использовать представившуюся нам возможность. Понимая, что делиться такими сомнениями с подчиненными не стоит, поскольку это усилит и без того владевшее ими ощущение безнадежности, я не стал говорить о приказе Эбелинга и сообщил им лишь о том, что они вливаются в состав 32-й дивизии.
По причине того, что моя рота практически прекратила существование, мне было тяжело расставаться с теми немногими, кто оставался в живых. В течение двух дней, которые мы провели в подземном складе-блиндаже, я попытался добиться перевода этих людей под мое командование в составе нового соединения. Тем временем Юхтер подключил свои старые связи для того, чтобы наших солдат наградили медалями.
