"Знать — это несчастье,
но отказаться действовать — преступление,
когда знаешь, что нужно делать".
Ж. Санд. "Графиня Рудольштадт".
"Что за звон?! Будильник. Кошмар! Сколько времени?.. Без пятнадцати шесть…". Мира нехотя, но на удивление бодро вскочила с постели, и пошла принимать душ. Хорошо то как! Когда она вышла из ванной, мама уже приготовила завтрак, и, сонная, допивала свой кофе.
— Доброе утро, — бодро поздоровалась Мира.
— Доброе, — сонно, но с улыбкой ответила мама, — кушай скорее, а то остынет.
Мира медленно ела и думала, смогла бы она так рано вставать, чтобы приготовить кому-то из близких завтрак? Наверное, нет. Да и кому бы это радость доставило — видеть её недовольную, сонную и бурчащую с утра.
"Сколько уже? Шесть пятнадцать. Нужно поспешить, не то опоздаю". Она по-скоренькому допила утренний кофе и пошла одеваться.
— Пока, мамочка. Всё. В воскресение жди. Наверное, будем вечером.
— Пока. Удачно отдохнуть. Поаккуратнее там.
— Мама, всё будет хорошо. Ничего не случиться. В другой мир не попадём, — Мира улыбнулась собственной шутке и вышла из квартиры, не забыв предупредить кошку: "Охраняй!". Сердце от чего-то сжалось — её провожала мама с улыбкой на губах. Дочь помахала ей рукой.
************************************
На улице, несмотря на раннее время, стояла чудная прохладная погода, но уже угадывалось, что к обеду станет жарко. Небо было изумительно голубым и чистым. Ни единой тучки. Мира в очередной раз убедилась, что никто из обычных людей не мог создать такую совершенную и непокорную красоту. Деревья радовали зеленью. А воздух! Только утренний воздух может быть таким свежим и бодрящим, потому что вечерний имеет свой неописуемый аромат. Вот так она шла к остановке и радовалась предстоящей поездке.
Сорока! Действительно, у Миры на пути сидела крупная яркая сорока. С белым брюшком, чёрно-синими крыльями и длинным хвостом. Причём сидела нахально, чувствуя себя хозяйкой положения. Мира нахмурилась.
"У, гадина!". А ведь когда-то ей нравились эти птицы. Нравились вопреки всему. Вопреки тому, что ей ужасно невезло, когда она встречала одну сороку, и везло, если две и больше. Но как-то раз она увидела, как одна сорока заклевала птенца воробья, ещё маленького и беспомощного. Когда Мира её смогла отогнать, было уже поздно, птенчику она уже ничем помочь не могла. Кто-то мог бы поспорить — естественный отбор. Но вот с тех самых пор она не могла простить сорокам их жестокости. Ведь заклевала та воробья не потому, что голодна была и вопрос ставал ребром: или воробей, или она, а потому что хотела показать себя хозяйкой положения, чтобы остальным неповадно было. А когда Мира её отогнала, просто бросила птенца и улетела. Вот и сейчас сидела она на дороге и нагло смотрела на проходящую Миру.
