Если рассчитывали на поддержку от населения, значит, были какие-то основания полагаться на поддержку? Не письма ли от джамаатов с?л Ботлихского и Цумадинского районов? А если, в самом деле, джамааты обращались с письмами к Багаудину и Басаеву, поддержка была бы обеспечена, ибо держать слово дело чести для горцев.
В 1991 году в Кизилюртовской районной газете вышла статья, порочащая честь и достоинство Багаудина, с явно клеветническими выпадами в адрес ученого. Вскоре после выхода материала в газете я встретился с Багаудином и посоветовал, согласно закону о печати, подать иск редакции, потребовать извинений и места на странице газеты для опровержения клеветы. В ответ я услышал только смех:
— Я, как мусульманин, могу обратиться только в Шариатский суд. Что бы обо мне не писали, в чем бы меня не обвиняли, я не имею права переступать нормы Шариата. Ислам для меня выше, чем собственное имя, собственное достоинство. С клеветниками Аллах Всевышний разберется. Я готов к открытой дискуссии с представителями тариката, представителями власти, журналистами, коммунистами, атеистами. Но в суд я не могу обращаться.
— Так они будут злоупотреблять подобным твоим отношением. Ты должен ответить хотя бы для того, чтобы не смели другие издания и по отношению к другим публиковать подобные материалы. Чтобы пресса почувствовала ответственность за публикации.
— Нет. Я не могу переступить предписания Аллаха. Повторю еще раз, мне Ислам выше и дороже, чем собственное имя и достоинство. А им Аллах судья, он всевидящий, он всемогущий.
Произвол и хаос в Дагестане
13 августа в полдень у меня самолет в Москву. Через 7 часов после моего отлета семья садится на поезд. Без конца в Махачкалинский аэропорт прибывают военные самолеты. Вот к вечеру прибыл военный вертолет из Ботлиха. Работник ВД аэропорта мне рассказал, что этим вертолетом из Ботлиха привезли личного переводчика Хаттаба, аварца из Кудали. Мой рейс постоянно откладывается. В 16 час меня должна встретить машина в Домодедово. Время к полуночи, мы еще в Махачкале. Надежды на встречающую меня машину никакой. Сам того не замечая, на все деньги в аэропорту Махачкалы я набрал местную прессу. Остались 10–12 рублей. Метро закрыто. В таксе не содют.
Около 2 часов ночи объявляют посадку. Пошел дождь. Проведя более 40 минут в душном салоне ТУ-134, нас опять высаживают. Гроза, ливень. Через полчаса опять посадка. В 5 часов утра в Домодедово меня мужественно встречает измученный ожиданием Щербаков Володя.
