— Маркизу еще причитается за исчезновение вместе с вами с катка, — продолжил виконт, не скрывая раздражения. — И за ваше столкновение с мисс Баллистер: ведь это он вас напугал.
— Никто меня не пугал, — возразила Энн, залившись пунцовым румянцем. — Прекратите это обсуждать, пожалуйста.
— Непонятно, что заставляет вас возражать. Всего-навсего еще одно доказательство йоркширской дикости и неотесанности. — Виконт презрительно фыркнул. — Не сомневаюсь, что полы в его доме застелены соломой — так удобнее свиньям.
— О, Дезмонд, прекратите же, наконец! Вам отлично известно, что это не так!
— Если и не так, то всего лишь потому, что Хэлферст разводит не свиней, а овец. — Лорд Хард зло рассмеялся. — Полагаю, что в компании овец он оттачивает искусство любви. Знаете ли…
— Лорд Хард! Немедленно остановите экипаж! Я не собираюсь участвовать в неприличном обсуждении!
Виконт натянул вожжи, и лошади встали.
— Энн, успокойтесь, пожалуйста. Прошу прощения за такое вульгарное поведение. Потерял контроль над собой.
— Заметно. — Пытаясь скрыть унижение и чувство вины, Энн отвернулась. Почему-то казалось, что Дезмонду хватит одного взгляда, чтобы понять, на какой поступок она отважилась и как высоко ценит искусство любви Максимилиана. Овцы, как бы не так!
— Весьма похвально, конечно, что вы стремитесь щадить его чувства, но ведь прошло уже больше недели. Если не уговорите родителей объявить о расторжении помолвки, то рискуете быть заподозренной в намеренном поощрении внимания.
Энн глубоко вздохнула и наконец-то осмелилась взглянуть на спутника.
— Мы ведь друзья, правда?
В ответ лорд Хард красноречиво сжал локоть.
— Конечно, друзья. Надеюсь, правда, что скоро сможем говорить о большем.
О, только не это! И все же не хотелось обижать услужливого, искренне расположенного джентльмена.
— Так вот, ответьте на вопрос: если отбросить слухи, сплетни и измышления, то, что известно о лорде Хэлферсте вам лично?
Едва заметным поворотом запястья виконт вновь пустил лошадей ровной рысью.
— Немногое. Целый год накануне возвращения в город молодого виконта Максимилиана Трента его отец, предыдущий маркиз Хэлферст, хвастался всем и каждому грядущими успехами и процветанием. Некоторое время действительно казалось, что дела идут в гору… до тех пор, пока старый Хэлферст не умер скоропостижно, прямо во время званого вечера в собственном доме. Несчастная вдова рыдала и твердила, что теперь все они окончательно разорены.
— Какой ужас! Родители никогда об этом не рассказывали.
