Лена Аранова ( я узнал и ее фамилию) приходила теперь ко мне каждый день. Но ни разу одна. То с ней приплелась Канаревич, моя давняя знакомая и давняя подружка Кинжалова, не то, что отдающаяся каждому, но в общем девочка легкого поведения, специализирующаяся на иностранцах: немцах, и оказавшаяся закадычной подругой Лены, то с ней приходил Миша и давно мне знакомый девятнадцатилетний Игорь Каплан, "двоюродный брат" Лены Арановой, безумно в нее влюбленный. Кинжалов говорил мне, что с Леной переспали все немцы, итальянцы и американцы, которые за все годы работали в Бобруйске, и добавил, что о том, что я переспал с ней, не сегодня-завтра узнает весь город. Я с трудом сдержался, чтобы не ударить его. Но было уже поздно, чтобы бороться с зародившимся во мне чувством, в моих глазах его подавление было бы равносильно предательству или поражению. Я написал цикл стихов "Ты и Я", посвятив его Лене. В этом цикле стихи на четырех языках: польском, русском, немецком, и английском. Я уже знал к тому времени, что Лена владеет четырьмя иностранными языками. За пять дней я написал поэму " Креп ", также посвятив ее Лене. Вместе с Леной у меня побывали ее брат Сергей, Игорь Каплан ( Клаптон), Кинжалов и Канаревич, один раз все вместе. Два раза, когда Аранова склонна была у меня остаться, мне не удалось вытурить Канаревич, а Лена была вынуждена с ней уйти. Я шепнул ей, правда, что она может сделать вид, что идет домой, а потом, когда Канаревич смотается к себе, снова придти. Но, почему-то, это не сработало. Раз пять или шесть, именно в то время, когда Лена должна была ко мне придти ( то есть, после окончания работы ), к ней на работу приходил Кинжалов, и она вынуждена была с ним идти ко мне, или Игорь, который ее явно караулил везде, поджидал ее у моего дома, а потом вместе с нее заходил. Интересно, что он за все это время не вступал со мной ни в какую конфронтацию, хотя это на него не похоже, и он парень здоровый и дерется, он ни разу не показал этого, а однажды, встретив меня на улице вечером с такими ребятами, на которых как бы написано, что они собрались вместе, чтобы ломать кости, приветствовал меня очень тепло и как бы в смущении. Он уже почти не делает ничего, чтобы препятствовать нам с Леной остаться наедине, но просто его выручают Кинжалов и Канаревич, следующие за Леной по пятам. Все они у меня здесь выпивали, а затем оставались ночевать. Я, понятно, терпел это все ради Лены. Иногда и я пил с ними, причем, пил много.
