Я прокручивала все увиденное, услышанное, десятки раз. Анализировала, сравнивала, рассуждала. Но единственное, к чему приходила — что все равно мне никуда не скрыться. Не те, так эти. А не эти, так новые…
Теперь каждый, кто захочет заступиться за меня, быть со мной рядом, всегда будет в большой опасности.
Игрушка — предмет зависти.
И о чем я думала раньше? И чем…
* * *
Эмиль. Эмиль заступился за меня. Но может ли это означать, что он передумал? Передумал и простил?
Или же это сражение за куклу. Моя вещь — и ломать ее буду я сам?
Так?
— Габи, открывай, — неожиданно послышался голос за дверью.
Я узнала своего Готье.
Но едва ступила шаг ближе, как застыла в сомнениях.
Теперь я принадлежу Гудвину.
Знает ли это Эмиль?
Если мое предательство он может как-то и пережить, но противостояние друга? Давнего истинного друга?
Друга, разменявшего его на девушку. На Игрушку.
— Габи, я жду.
Я не могу открыть. Не могу.
Я боюсь.
Сначала у него отобрали подружку. Затем присвоили брошенную им куклу. Отобрали Игрушку, да и еще попытались спрятать.
Гордость.
Ревность.
Жесткость.
Расчетливость.
Это все — мой Эмиль.
Когда-то мне это нравилось, а теперь все стало против меня.
— Габи, я сказал: "Открывай"! — в его словах среди ноток ласки и шутки стало прорываться раздражение.
Без капли сожаления, может разорвать меня в клочья.
Не смотря ни на что. Не смотря на Законы и правила.
Или же, вообще, Гудвин ему разрешил. А что, если он сдался? Одумался. Покаялся. И теперь я, моя жизнь — цена за прощение?
Я боюсь.
Не открою.
— Габи, милая, выходи, тут уже очередь собралась. Не мучай людей, — шутливо причитал Эмиль. — Габи.
— ТУАЛЕТ НЕ РАБОТАЕТ, — неожиданно заорал Готье, так что я даже подпрыгнула на месте. — ТЫ ЧТО, НЕ ВИДИШЬ? СЛЕПОЙ? А НУ ВАЛИ ОТСЮДА.
И снова резкая перемена в голосе. Снова нежный и ласковый бархатный звон:
— Габи, выходи.
Не выйду.
Шаг назад. Зажалась в углу.
Мне страшно.
Весь этот тон, вся эта сладость — вранье, скрытое вранье под маской доброты и ласки.
— Ну, все, — обрекающее произнес вампир. — Я просил.
И в следующее мгновение резкий удар — дверь распахнулась, словно никогда и не была запертой.
В стороны разлетелись кусочки дерева. Зазвенели на железном полу вырванные живьем гвозди.
Замок раскурочен. В стене огромная дыра.
— Габи, Габи, сама вынудила, — осуждающе покачал головой Эмиль и затем язвительно улыбнулся.
Еще секунда выжидающего взгляда…
Резко хватил за руку и, больше ни разу не обернувшись на меня, потащил куда-то за собой. Вагон за вагоном,
