— Есть. Всего три способа, как снять клеймо — смерть Игрушки, смерть Хозяина или целый ритуал, болезненный для двоих.
— Но не смертельный?
— Не смертельный.
Облегченно хмыкнула.
— Но Ромул не из тех, кто будит напрягаться ради кого-то. Ни друзей, ни любви. Там просто нечего искать. Одна чернота. Чернота и Ложь.
Ясно.
— Но почему Эмиль…. почему меня бросил? Что я сделала не так? Он уехал из-за Матильды?
Насмешливая улыбка коснулась его губ. Пухленький бантик в миг превратился в красивую змейку.
— Нет. Он понимал, что едва Ромул вернется, едва увидит тебя, тебя, Игрушку врага, то снова загорится желанием воевать, соперничать и сражаться. Предотвратить его приезд Эмиль не мог, а потому решил поступить иначе. Решил сам исчезнуть. На время. Пусть все кажется так, как будь-то ты ему не нужна. Просто забава. Кукла. Подобно тому, что Матильда значит для Ромула. Стефано покрутиться, повертится вокруг тебя, а затем, не имея больше интереса, драйва, азарта и соблазна, снова исчезнет в свой мирок политики, властвования над людьми и их использования. В свою Италию.
— И Эмиль вернется?
— Да. По крайней мере, на это рассчитывает.
— И он вот так пересидит все где-то там, неизвестно где, пересидит, позволив Ромулу убить Матильду?
Снова улыбка.
— А ты ее уже жалеешь?
— Нет, не то что бы, но… Она… она же — человек. Она живая.
— Габи, ему предстоял выбор. Нелегкий выбор. И догадайся, кого он выбрал.
Меня.
— А он не пытался его… убить?
Последнее слово мне тяжело далось, но все же выскользнуло из меня на волю.
Снова усмешка.
— И не раз. Но они стоят друг друга. И пока счет ноль-ноль. Я знаю, о чем ты, наверняка, подумала, почему я не помогу Эму, или почему сам не убью. Я слишком молод, что бы пытаться быть наравне с такими вампирами, как они, а на счет помощи… Не будь наш парень Эмилем Готье, если в бою примет помощь. В общем, в этот тупик мы с ним не раз заходили. Я готов, давно готов рискнуть существованием ради всего, но вот курносая гордость нашего Эмиля это не переживет.
Понимаю.
Понимаю.
* * *
Я лежала на кровати, всматривалась в потолок.
В моей голове еще никогда не было такого бардака. Еще никогда не казался мир, в котором я живу, настолько абсурдным и дурным.
Я бы не поверила в слова Гудвина. Нет. Не смогла бы.
Но поступок Ромула перечеркнул все "не".
Перечеркнул, вырвав на корню.
Теперь лишь оставалось все разложить по полочкам и переварить.
Переварить, принять и свыкнуться.
— Габи, — робко позвала Мел. — Ты спишь?
