— А? Какой крик? — резко обернулся.
— Ну, мол, "я же проОосил ногами на лавочку не станОвиться!!"
Рассмеялся с моих кривляний, добродушно рассмеялся. Ласковый взгляд скользнул от глаз к губам… и замер.
— Ну, ты же не на лавочке сейчас, а на столе, — нехотя ответил, а мысли были явно не там, и о том.
— Ах, значит, на столе — можно? — пытаюсь поддерживать видимую, "дружескую" беседу.
А сама также… припала взглядом к губам — мечтая коснуться, ощутить их на вкус…
— Тебе — да.
Рассмеялась (невольно, стыдливо прикусив язык — поняв суть услышанного)
— Юр…
— Да? — и снова взгляд в глаза.
Какое же это безумное… сводящее с ума… желание слышать, видеть друг друга…
Желание поцеловать, обнять — почувствовать.
— А ты давно в этом "движении", Белого Фронта?
— Лет десять уже, — печально ответил (разочарованный темой…)
Милый, любимый мой… я бы рада только и говорить о том, как ты мне нужен, как не могу без тебя
— но сам же говорил, что так нельзя.
Нельзя.
Теперь, теперь и я… боюсь, УЖАСНО боюсь… всё это, НАС…. потерять.
Потерять.
(невольно рассмеялась)
— Юбилей, что ли?
— Почти, — угрюмо ухмыльнулся.
— Так, это сколько ж тебе лет?
— Двадцать пять будет зимой.
— Ох, так ты зимний? — наконец-то зарычал во мне интерес
(вмиг перевернулась на живот и спешно приблизилась к Юрчику, на расстояние волнения — не нарочно)
Улыбнулся. Пристыжено, смущенно отстранился немного — до "пионерского" приличия.
— Зимний.
— И какого числа?
— Так я тебе и сказал.
— Ну, Юр!!!
— Не скажу.
— Тогда я тебе свое — не скажу.
— 12 августа? Это ты мне не скажешь??
(и ехидно рассмеялся)
— Ах, так! — наигранно состроила злость, надулась, напыжилась, "гневно" сузив глаза. Резкий рывок — и, рассевшись на столе, кинулась колотить его по груди. — Вот так, так тебе! Всё мне расскажешь!!!
Расхохотался. Расхохотался (тут же отдернувшись, отстранившись от меня на недосягаемое расстояние).
— Киряева, не шали так, иначе я за себя… не отвечаю.
Надулась, надулась, по-детски оттопырив нижнюю губку.
(а сама краснею на это — "не отвечаю")
— Ну, скааажи!
— Зачем? — колко ухмыляется, дразниться. — Подарок хочешь мне успеть приготовить?
— Да, — язвительно скривилась.
— Дык, мне только один-единственный нужный. И готовить его… в принципе, не нужно.
— Эт какой такой? — играю злобную настороженность, недоверие.
— Тебя, — вмиг прильнул так близко, на расстояния дыхания. Глаза в глаза.
Молчу. Молчу. Пристыжено улыбаюсь.
Глубокий вдох — и снова решаюсь на шутки, дабы сорвать напряжение… от желания — и невозможности его осуществить. Желания — целовать, ласкать, обнимать… Прижаться к груди… и замереть так… на вечность.
