Жалость?
Ха. Идиоты!
Быстрее я брезгую, чем жалею этих ублюдков.
Это то же самое, когда Вы оставляете в живых таракана, но лишь потому, что не хотите совершать убийство, либо жалко запачкать его внутренностями вещь.
Или как с комаром: сколько раз Вы жалели обои или потолок, и лишь по этой мелочной причине отпускали уродца на волю, оставляли его в живых?
Вот-то то же и оно.
* * *
— Мамаша, может, Вы заткнете это орущее радио?
— Да что вы себе позволяете? — забрюзжала, подобно крышке на кастрюле, бабка у меня за спиной. — Как Вы можете так выражаться?
— Эй, старуха, лезь в свой вагон, нырни под полку и спрячься там до утра, ибо нечего учить того, кто в два раза, — кхм, старше, — умнее тебя.
— Нашелся мне умный! Понарожали, понаплодили, выбросили, не воспитав. И теперь мир катится ко дну. Ух, и чего такого не утопить еще в детстве?
— Да такие же, как и Вас, воспитывали. Такие, как Вы, топили — но выкарабкался. А дальше за мать — общество, общество эгоистов и придурков! ТАКИХ КАК ВЫ! А грубость… грубость и ненависть, моя — накопительная, а не кем-то привитая.
— Сумасшедший!
— Вали давай! — … пока жива.
* * *
(Мария и Рене)
— Вот придурок разорался!
— Кто бы говорил?
— Мария, может, уже хватит меня оскорблять? Хватит на меня набрасываться? Я терплю, но до поры, до времени.
— Кому, как не мне знать… Долгосрочность твоего золотого терпения!
— Тогда прошу, успокойся! Какой там у нас вагон?
— Девятый. Нумерация с головы поезда. Так что нам как раз за тем "придурком", назад.
— Угу…
— А-а-а, уже объявляют об отправлении, Рене, давай двигайся быстрее!
— Не уедут без нас!
— Кто сказал? Великий Бог?
— Мария, Мария…
* * *
— Документы? Билеты.
— Вот, возьмите, — мило улыбнулась я проводнице.
Невысокого роста молодая девушка, лет двадцати пяти. Голубоглазая блондинка, и если бы не эта форма — можно было бы ее спутать с фотомоделью из журнала. И что такие забывают в бессонных ночах на железных путях?
— Третье и четвертое место.
— Спасибо.
Да уж, Рене никогда не отличался джентльменскими привычками. Так что не удивительно, что свою огромную, неудобную сумку я затаскивала в вагон сама, и при всем этом жалком деле, приходиться удерживаться на маленьких ступеньках.
Хотя нет, может тот факт, что мой кавалер пропустил даму "вперед", и стоит расценивать, как проявление уважения и всей той чепухи, о которой я так много мечтаю?
Ай, еще одна ступенька… Вдруг кто-то схватил меня за руку, за ту самую, которой я тянулась куда-то вперед, пытаясь поднять выше сумку и наконец-то бросить свою мучительную ношу на пол тамбура. Напористо, ловко дернул на себя, тем самым в мгновение помогая мне легко забраться в вагон.
