Коллено. Однако они помирились.
Кларисса. Только на словах! Их всех терзает подозрение. Каждый следит за соседом. Мы прикончим их всех, одного за другим. (Протягивает Коллено бутылку вина и еду.) Теперь поешь и ложись спать.
Коллено(с набитым ртом). Всех прикончим!
Кларисса затворяет дверцу и скрывается в библиотеку.
Занавес.
У Фуше на улице Сент-Оноре, № 315, четвертый этаж, 18 жерминаля (7 апреля), около полудня. Убогая комната, голые стены, грязные занавески на окнах, жалкая постель, колченогий столик, соломенные стулья. У детской кроватки сидит женщина (ребенка не видно). Наружная дверь отворяется. Входит Фуше. Бесшумно закрывает дверь, на минуту задерживается на пороге. Женщина поднимает голову, оборачивается.
Фуше — старообразный человек 35 лет, высокий, тощий, костлявый, слегка сгорбленный, прямые, редкие рыжеватые волосы с проседью, бледное лицо, пронзительный взгляд, сжатые губы. Одет в тесный, поношенный, темный сюртук.
Фуше. Ну как?
Жанна Фуше. Ну как?
Оба задают вопрос одновременно. Супруги обмениваются тревожным взглядом, но ни голосом, ни жестом не выражают волнения. Видно, что Жанна забита и обижена судьбой. Фуше не привык обнаруживать свои чувства.
Фуше. Как дочка?
Жанна. С тех пор как ты ушел, она даже не шевельнулась. Совсем ослабела.
Фуше. Ее утомило долгое путешествие.
Жанна(вопросительно глядя на Фуше). А ты, что ты делал с утра?
Фуше(опускается на стул). Ничего. Ничего нельзя поделать.
Жанна. Ты видел наших друзей в Конвенте?
Фуше. Друзей? У Жозефа Фуше не осталось больше друзей.
Жанна. Где же они?
Фуше. Их уже нет на свете. За десять месяцев, пока нас тут не было, в Париже шла такая резня! В Конвенте больше сотни мест пустует. Настоящее кладбище. Как еще Робеспьер там крестов не поставил!
Жанна. Жозеф, не глумись над крестом.
Фуше. Глупая, ты же не веришь в бога!
Жанна. Кто знает... А может, он нас покарал... (Показывает на колыбель с ребенком.)
Фуше(пожав плечами). Я знал, что не встречу в Конвенте жирондистов, хотя там до сих пор в ушах звенит от лая этих дворовых псов, которые ворочались, рычали, грызлись, искали блох... И я знал, еще до отъезда из Лиона, что эбертисты разгромлены; я вовремя повернул руль и обрубил канат, которым был привязан к их гибнущему кораблю... Но я ошибся в расчете. Я делал ставку на победу Дантона. А он, глупец, сам попался в западню. Да, я недооценил Робеспьера. Ведь хозяин-то он... пока что он...
Жанна. Ты оскорбил его. Мы погибли.
